— Лошади видят лучше всего в светлое время суток.
— Но разве светлое время суток не подразумевает день?
Лайна смотрит на меня такими же круглыми глазами, какими я несколько секунд назад смотрела на неё.
— В нашем мире светло ночью, а днём — кромешная темнота. Ты не знала? А у тебя в мире не так?
— Нет, не так…
Дыши, Брен, просто дыши.
В голове новые познания никак не хотят укладываться.
— Ничего, скоро освоишься, — девушка ободряюще хлопает по плечу и улыбается.
Я уже давно заметила, что у неё позитивный взгляд на жизнь. Она не любит хмуриться или грустить.
Мне бы так. Если бы моя натура не была склонна к вечному пессимизму, и если бы я никогда не искала во всём подвох, то… может быть, жизнь в этой стране казалась бы мне менее устрашающей. И, возможно, после тех слов Нолана, уничтоживших мой счастливый воздушный розовый замок с наивными мечтами и грёзами о вечной и всепобеждающей любви, я бы просто улыбнулась, как ни в чём не бывало, рассмеялась бы в лицо императору, послала бы его на все четыре стороны, купила бы енота и ушла в закат. Под красное заходящее солнце.
Но я по природе своей страус, во всём усматривающий угрозу. Поэтому при малейшем порыве ветерка из жизненных неудач, сразу прячусь под землю, в другой мир, где меня не достать.
Но как спрятаться здесь? В этом мире нет вещей, которые помогали мне раньше уходить из реальности.
— Если ты проголодалась, то пойдём, ограбим кухню, — заговорщицки подмигивает Лайна.
О, да. Я голодна. И ещё как.
Как говорится, страдания страданиями, а поесть всегда полезно.
Глава 14
Минута за минутой, час за часом… проходит уже шесть дней, как я в обители.
Наконец-то постепенно начинаю понимать, как этот мир устроен. Хотя большинство женщин в ордене Нуо молчаливые и тихие, я всё же смогла найти два неиссякаемых источника информации, и теперь всё время их эксплуатирую.
А свободного времени у меня вдоволь. За исключением сна, приёма пищи и тренировок по верховой езде, я ничем больше практически не занимаюсь.
Первый кладезь информации — Алая Жрица Делайла. Умная женщина, но с взрывным характером и невероятной способностью отталкивать от себя людей (на её лице вечное выражение недоброжелательности), она всегда готова ответить на любой вопрос. Вот только из её объяснений мало чего поймешь, к сожалению.
Вторым моим неиссякаемым осведомителем является Лайна, которая проводит со мной большую часть суток. Её живость, импульсивность и явная жажда приключений порой утомляют, но никогда меня не раздражают. За эти несколько дней мы стали довольно-таки близки, так что я могу без сомнений назвать её своей подругой.
Не знаю, как во всём остальном мире, но в обители по шесть приёмов пищи в день. Начинаются и заканчиваются они строго по звону огромного колокола у кухни. По нему хорошо сверять время.
На первый завтрак каша. На второй тоже. На первый обед и второй ужин та же каша, какая была и утром, только с разными добавками — орехами, грибами или ягодами. На второй обед и первый ужин подаётся бульон из коры тех самых фиолетовых деревьев из рощицы вокруг дома ордена и свежие фрукты.
В общем, на шестой день меня тянет на нормальную еду… ну там, тортики, мороженка, чипсы… наггетсы всякие.
За территорию обители и рощи выходить мне категорически не советовали. Причём сказано это было с такой угрозой, что мне совсем расхотелось идти осматривать местные достопримечательности. Всё же, пока я в этих стенах, никто не сможет найти мою персону.
А я ведь не хочу вновь оказаться в лапах того человека?
С вечера Лайна убежала в город по делам (магазинам и нормальным закусочным), так что у меня выдаётся спокойная ночь.
В седле я уже держусь неплохо, но и не слишком хорошо. Как выразилась наставница: «От пешего ты, может, и оторвёшься, но первый всадник остановит тебя, даже не пустив коня в галоп».
Я стою на поляне и, от нечего делать, расчёсываю тёмную гриву Бури, заплетаю в неё голубые цветы, растущие под ногами.