– Кока-кола подойдет, – заверила она его, а затем, заметив разнообразие чипсов, которые он выбрал, добавила: – И я люблю чипсы с солью и уксусом к моим бутербродам.
– Я тоже, – ухмыльнулся он, отставил в сторону пустой пакет и направился к двери. – Садись и начинай. Я только возьму пару стаканов. Ты хочешь мороженое?
– Конечно, – пробормотала Холли, усаживаясь за стол и протягивая руку за ближайшим пакетом чипсов. Она даже не открыла сэндвич, пока он не вернулся, но не смогла устоять перед чипсами, пока ждала. «Боже милостивый, она была так голодна, что могла съесть лошадь ... до тех пор, пока у нее не будет головы», – подумала она, открывая пакет с чипсами. Терпкий запах уксуса ударил ей в нос, когда сумка открылась. К ее огромному облегчению, запах не вызвал у нее тошноты, как ранее острый запах карри, поэтому Холли отправила кусочек в рот и застонала, когда острый вкус коснулся ее языка. Соль и уксус никогда не были так вкусны, как в тот момент. Она действительно была голодна. И все же, признала она, ее взгляд лениво блуждал по комнате, пока не остановился на кровати.Ее глаза расширились, когда она поняла, что развлекает мужчину в своей спальне ... который не был ее мужем. В этом не было ничего сексуального, но... Ну, Андерс и Деккер предупреждали об этом. Закусив губу, она посмотрела на балконные двери, а затем встала и подошла к балкону своей комнаты. Она был маленький и причудливый, но на нем стояли стол и стулья ... и не было кровати.
Холли быстро открыла дверь и вышла, чтобы осмотреть стол. Он выглядел достаточно чистым, но, как она и ожидала, на поверхности была тонкая пыль грязи или пыли от постоянного пребывания снаружи. Поспешно вернувшись в комнату, она прошла в ванную, нашла свежее полотенце, смочила его, схватила полотенце для рук и выбежала на балкон, чтобы быстро вымыть стол и стулья. Затем она отнесла грязные вещи в ванную, собрала бутерброды и чипсы и выбежала с ними на балкон. Она как раз ставила их на стол, когда услышала, как Джастин зовет ее по имени.
Отступив в комнату, она заметила, что он стоит в открытой двери, растерянно глядя на стол в ее комнате, на котором теперь стояли только бутылки шипучки. Радостно улыбаясь, она поспешила забрать их, а также пустую сумку из-под еды и объявила: – Я подумала, что было бы неплохо поесть на балконе.
– О, – Джастин расслабился и закрыл дверь, затем последовал за ней на улицу со стаканами льда, которые он пошел забрать с кухни.
– Видишь, разве это не мило? – весело спросила Холли, поставив хлопушки и усаживаясь в одно из кресел.
– Да, это так, – сказал он с улыбкой, вглядываясь в пейзаж. – Приятный океанский бриз, прекрасные виды и лунный свет. Что может быть романтичнее?
Разворачивая бутерброд, Холли замерла, ее охватила тревога. Черт, это было романтично, когда он так говорил. О чем она только думала? Что ж, она знала, о чем думала: Лучше уж есть на балконе, чем в своей спальне с большой старой кроватью, которая наводит бедного влюбленного Джастина на мысли. Черт. Это было не лучше.
– Может, мне принести свечи? – спросил Джастин.
– Нет! – испуганно вскрикнула Холли. Последнее, что им было нужно, это сделать обстановку более романтичной. Заметив, что напугала его, она заставила себя говорить спокойнее и добавила: – Я так голодна, Джастин. Не могу дождаться. Давай просто поедим. Хм-м-м?
К счастью, он согласно кивнул и начал открывать один из своих сэндвичей, вместо того чтобы идти на поиски свечей.
– Извини за ужин, – сказал Джастин после того, как они несколько минут ели в тишине. – Мне и в голову не приходило, что тебя может потревожить то, что я подал рыбу с головой.
– Все в порядке, – пробормотала Холли, больше заинтересованная едой, чем темой разговора. – Очень мило с твоей стороны, что ты готовил для всех нас ... и, по крайней мере, Данте и Томаззо явно наслаждались твоими усилиями.
– Да. Они это сделали, – сказал он с кривой улыбкой, – они съели все до последнего кусочка. В конце концов, они даже раскололи голову.
Холли ничего не ответила, она была слишком занята, пытаясь проглотить еду, которая внезапно превратилась в сухой противный комок при воспоминании об этой проклятой рыбе. Решив сменить тему, если она хочет насладиться едой, Холли спросила: – Значит, ты родился здесь, в Калифорнии, но теперь живешь в Канаде?
Джастин, вгрызаясь в сэндвич, просто кивнул. Как только он прожевал и проглотил, он добавил: – Хотя моя семья все еще живет здесь.
– О, – удивленно произнесла она, а затем наклонила голову и спросила: – Семья?
– Да, знаешь, мать, отец, братья и сестры. Семья, – усмехнулся он и поддразнил: – Ты же знаешь, они у нас есть. Мы не вылупились из яйца.
– Да, конечно, я просто ... они все тоже вампиры? – спросила она, а потом раздраженно цыкнула на себя и ответила: – Конечно. Если тебе больше ста лет, вряд ли у тебя остались бы живы родители, сестры и братья, если бы они не были вампирами.
Джастин кивнул, соглашаясь с ее выводами. – Мои родители старые. Не такие старые, как Люциан, но достаточно. Папа родился во времена Вильгельма Завоевателя. Он сражался рядом с ним в бою. Мама, однако, родилась только в конце четырнадцатого века, во время крестьянского восстания в Англии, примерно в 1381 году.
– О, – выдохнула Холли, слегка откидываясь назад. Его родители были древними стариками.
– У меня три брата и три сестры, – добавил он. – Каждый из них разделен веком. Я второй младший. Старший мой брат Кэм. Он родился вскоре после того, как мои родители поженились, и ему больше шестисот лет. Моей младшей сестре в этом году шесть, нет, семь лет.
– Ух ты, – пробормотала она. – Вот ... круто.
Джастин усмехнулся и пожал плечами. – Полагаю, для смертного. Для меня это просто моя семья.
– Верно. – Холли покачала головой, с трудом веря, что это нормально. Но она выросла в мире смертных, где старшие братья и сестры обычно были на один-десять лет, а иногда и на двадцать лет старше, но никогда на пять-шесть веков.
– У тебя есть братья или сестры? – спросил Джастин.
Она посмотрела, как он взял последний сандвич и отправил его в рот, удивляясь, что он прикончил целый футовый «саб», в то время как она только наполовину съела свой. Похоже, Данте и Томаззо были не единственными, кто много ел. Мать сказала бы, что он ест слишком быстро, а если бы он притормозил, то понял бы, что одного бутерброда будет более чем достаточно. Мысли о маме напомнили ей о его вопросе, и Холли откашлялась.
– Нет. Я была единственным ребенком в семье, – сказала она, криво улыбнулась и добавила: – Очевидно, я была несчастным случаем.
Его брови поползли вверх. – Почему ты так говоришь?
– Потому что мне так сказали родители, – пожала плечами Холли и добавила: – Мама и папа – археологи. Они любят то, что они делают, и в значительной степени одержимы этим, исключая все остальное. Если они не на раскопках, они планируют и находят финансирование для них. Это не оставляет много времени для детей.
Он медленно кивнул, его брови сошлись на переносице. – Где ты жила, когда они отправлялись на раскопки?
– О, они взяли меня с собой, – беспечно ответила она и, заметив его удивление, кивнула. – Они так и сделали. Я росла в палатках по всему миру, пару месяцев или год в одном месте, а потом в другом.
– Ты никогда не ходила в школу? – нахмурившись, спросил он.
– Нас научила мама Джеймса, – объяснила она и, заметив его недоумение, добавила: – Мой муж – Джеймс. Его отец тоже был археологом в команде моего отца. Его мать была школьной учительницей, но она бросила работу, чтобы присоединиться к его отцу на раскопках и обучала нас обоих на дому. Это было действительно очень удобно.
– Да, наверное, – задумчиво пробормотал он и добавил: – Значит, ты давно знаешь Джеймса.
– Всю жизнь, – ответила она с легкой улыбкой. – Мы были товарищами по играм, как маленькие дети, лучшими друзьями на протяжении десятилетия, парнем и девушкой в подростковом возрасте, а затем ... – Она пожала плечами. – Когда мне исполнилось восемнадцать, мы вместе поступили в колледж. Ну, вообще-то, университет, – сказала она с улыбкой. – Мы оба учились в университете Британской Колумбии.