— Куда галстук девал? — грубовато спросил Никита.
— Бей уж! Чего там разговаривать! — ответил Захарка и снова вздохнул, хлюпнув носом.
— Сопли потом распустишь! — крикнул Никита. — Отвечай, что спрашивают!
— Спрятал…
— Где?
— В дупле…
— Врешь!
— Не вру…
— Неужто сохранил? — спросил Никита.
— Сохранил… Месяц назад бегал — лежит целехонек в банке из-под чая… И крышка даже не поржавела… Дупло-то глубокое — дождь не заливает… сухо…
Никита посмотрел на мальчишек и, повелительно махнув рукой, сказал:
— Отойдем в сторонку! А ты, Захарка, подожди…
Захарка послушно остался на месте, а ребята отошли к изгороди и зашептались.
Минуты три продолжалось это томительное для Захарки совещание. Наконец оно закончилось, и Никита объявил решение:
— Проверку тебе устроим… Беги за галстуком! И чтоб больше никто тебя без него не видел! Выдержишь — поверим, что ты наш!..
Никита свистнул, и мальчишки оставили растерявшегося Захарку одного. Он переступил с ноги на ногу, снова взялся за топор, расколол пару круглых поленьев, наложил на руку охапку дров, но вдруг бросил их, повернулся на одной ноге и вылетел со двора.
Бежал он тропкой, по которой год назад гнался за ним отец, да не догнал. Захарка и сейчас помнил, как саднило спину, как жгло плечи. Озверевший отец избил его в сарае до полусмерти, галстук бросил на чурку и пошел за топором, чтобы изрубить кумачовый треугольник на кусочки.
Этим и воспользовался Захарка — схватил галстук, выскользнул из сарая и убежал от отца.
Сначала галстук лежал в дупле без всякого футляра. А через неделю, оправившись после побоев, Захарка нашел жестяную банку из-под чая и вложил в нее измятый комочек материи, из-за которой дней шесть не мог ни встать, ни сесть.
Приговор отца был страшен и краток:
— Увижу еще с красной селедкой, — убью!
И Захарка знал — так и будет. С тех пор он избегал ребят.
…Ветвистая липа встретила Захарку, как старого приятеля, тихим ласковым шелестом листьев. Вокруг дупла, точно часовой у важного объекта, безостановочно кружилась полосатая оса. Захарка запустил в дупло руку, вытащил банку, приоткрыл ее. Галстук был на месте.
Возвращаясь домой с красным галстуком на шее, Захарка готовился к злому визгу бабки Мотри. Но старуха оказалась хитрее своего дубоватого и свирепого двоюродного брата. Увидев на Захарке галстук, бабка произнесла нараспев:
— И правильно!.. Черту служить — с рогами ходить! В чужой кафтан влезай, а дело свое знай!
Захарка не понял тайных мыслей старухи. Он от души обрадовался и в благодарность наколол дров на неделю вперед.
Вторая встреча с ребятами произошла в тот же день вечером. Захарку перехватили на дороге, ведущей к колодцу. Васька. Дроздов пощупал Захаркин галстук и сказал, прищелкнув языком:
— Сохранил… Верно…
— Но это не все! — вмешался Никита.
И Захарка получил в тот вечер первое пионерское задание.
Никита любил ставить вопрос ребром. Он так и заявил:
— Будешь разоблачать свою колдунью!
Захарка был готов выполнить любой приказ. Его только чуточку обидело, что Никита сказал «свою колдунью».
— Вовсе она не моя!
— Ну, не твоя! — поправился Никита. — Какая разница… В общем, разоблачай! Как что заметишь, — сыпь к нам! Вместе придумаем, что делать!
Захарка не знал, с чего начать разоблачение бабки Мотри. Вернувшись с двумя ведрами воды, он перелил ее в кадушку, стоявшую в сенях, вошел в темную избу и, полный какой-то светлой радости, прыгнул на теплую лежанку. Ему хотелось полежать в тишине с открытыми глазами, подумать, помечтать. Но где-то у окна зашевелилась бабка. Она окликнула Захарку:
— Чего рань такую на печку забрался?
Захарка не ответил — думал, отвяжется старуха, но та не унималась:
— Ты бы на посиделки пошел… Теперь тебе повсюду вход открыт: галстук — что пачпорт! Иди-ка к молодежи, повеселись с колхозничками… И мое дельце заодно справишь?
Захарка насторожился.
— Какое?
— Простецкое… Дам тебе два кисетика с лекарством. Ты его на пол высыпь, когда танцы начнутся.
Бабка хихикнула и добавила:
— Пусть колхознички потешатся да почешутся!
— Давай! — охотно согласился Захарка и спрыгнул с печи.
Вскоре оба кисета очутились в руках мальчишек, срочно собранных Никитой в недостроенной части коровника.
Никита первый ощупал в темноте матерчатые комочки.
— Мягкие, — сказал он. — Вроде бы песок или опилки… Ведьма чертова!
— Забросим их подальше куда-нибудь! — предложил осторожный Васька Дроздов.