Звучно тарахтела деревянная повозка. Раскачиваясь-разваливаясь, неторопливо катилась она до тюремных казематов. Казалось, спицы повозки были настолько тонкими, что не выдерживали даже моего скромного веса. Что уж говорить о буянах, периодически запрыгивающих ко мне, размахивая кулаками. Провожающие стражники не возбраняли самовольно накидываться на своего пленника. Напротив, им по-прежнему нравилась эта затянувшаяся игра. Не они же сегодня оказались под колёсами повозки. Через решётку солдаты улыбались мне, а я улыбался солдатам. Мы все смотрели через решётку, хоть и с разных сторон.
Представление не окончилось. Отнюдь, к полудню зрителей только добавилось. Я больше не размахивал руками и не улыбался беззубым ртом. У столичного выступления был прописан другой финал. Наблюдать за происходящим было так же интересно, как и выступать на сцене. Я старался не отводить глаз, хоть изредка и поглядывал в обе стороны. Не проскочит ли среди деревьев маленькая мохнатая спинка? В конце, как и полагалось, в действо вступили зрители. Улюлюкая и кидая камни, они подводили к финальной морали. Так хотелось выйти и заявить новоиспечённым актёрам: «Спасибо, что все примерили костюмы палачей. Это было ожидаемо. Теперь можете распнуть вашего короля!» Жаль, не учтиво прерывать представление, даже если знаешь его финал.
…
Монстры могут не иметь острющих клыков, длинных крючковатых когтей, тонких глаз ядовитого цвета, пышного мехового или чешуйчатого покрова… Единственное, что объединяет всех монстров — ненависть, что теплится внутри. Она смешивается с кровью, она пульсирует по организму от сердца к голове, от головы к ногам и обратно. Монстры ненавидят всех и вся из-за своей сущности. По этой же причине они стремятся творить зло на земле.
Я не обижался на свою дочь за то, что не спасла старика от шайки королевских разбойников. Я сумел сбежать сам, как обычно — показал свой последний фокус с развязыванием верёвки «одной силой мысли» и исчез в тиши чащи перед самой казнью. Скрываясь от звуков опасности, я ещё воображал, что среди деревьев рыскали не солдаты, а моя дочь — при этом не ждал её обратно. Совершенно. Я же сам научил её сбегать от проблем — хороший отец преподал плохой урок. Дочь лишь следовала наставлениям родителя.
И всё
— Готовы сделать заказ?
— Одну классическую лапшу, пожалуйста.
— И всё?
— И всё…
изобр. 14. Надпись «ЧТО-ТО…». Характер надписи неопределён.
О людях и птицах
Люди происходят не от обезьян, а от птиц. Всем эволюционным теориям и сходствам вопреки. Причём своё начало человечество берёт не от определённого семейства пернатых, а от всех сразу. В ком-то больше активности и балагурства от чайки; у кого-то расчётливость и разум, как у ворона; кто-то красив и певуч, словно канарейка; кому-то была дарована отважность и благородство орла; кто-то неуклюж и нескладен, точно киви… Так нравилось думать Сергею, работнику торговой компании ООО «Эдем».
Мерчендайзером Сергей стал не так давно, около месяца назад, когда искал работу, которая смогла бы оплатить съёмное двухкомнатное «гнёздышко», но уже с гордостью носил бейджик с указанием профессии. Казалось, вылупившись из яйца, мужчина уже был готов расставлять шоколадки и бутылочки пива по полкам. Как бы высоко он не летал под куполом цирка в юности, уже в подростковом возрасте быстро пришлось спуститься на землю — найди другую профессию. Прыгать-прыгать-прыгать. Подобно пернатому, что перестал летать в удовольствие, и теперь ищет на земле пропитание для потомства.
По статистике, каждый первый житель провинции измотан всю жизнь — Сергей не был исключением. Надевая утром галстук, он влачил мучительное существование до вечера, пока птицеводы не отпускали его в родное гнездо. Отпускали, правда, не снимая путцы, хотя в этом не было особого смысла — мужчина не знал, в какой стороне находятся тёплые края. Он мотал, мотал, мотал головой из стороны в сторону. Однако острый от природы взор не находил ничего, кроме стай офисных работников.
Что есть клетка без птиц? Декорация по периметру и пустота внутри, пшено по мискам и помёт вокруг. Личным пространством офисных птиц не баловали. Порой свободы не хватало настолько, что в оставшихся квадратных сантиметрах летали перья, когда пернатые теряли их в драках за свободные места. Здесь каждый был «на птичьих правах».