Все шло, казалось бы, хорошо. И вдруг вызов к ректору.
«Вот оно! — подумал Леська.— Карсавина пожаловалась, и сейчас меня будут исключать из университета. Как я мог подпасть под такое влияние дикого старика! Это наваждение какое-то… Какой-то гипноз».
Но Аким Васильевич ничуть не смутился:
— Вас вызывают совершенно по другому поводу. Ни одна женщина не поставит под удар мужчину только за то, что он ее любит. Одно из двух: либо я ничего не понимаю в женщинах, либо мир изменился в корне.
Но мир в корне не изменился, и колдун, пожалуй, действительно понимал толк в женщинах.
— Я очень рад вашим спортивным успехам,— сказал ректор.— Но звание циркача несовместимо со званием питомца Таврического университета. Вам, дорогой мой, придется выбрать между «Студентом Икс» и студентом Бредихиным. Еще одно выступление на арене цирка — и вы поставите себя вне стен вашей alma mater.
Так закончилась блестящая карьера Елисея Бредихина.
Денег у Леськи было много, но он понимал, что они быстро разойдутся, поэтому купил себе зеленый студенческий костюм с орлами, о которых мечтал с детства, внес деньги за второе полугодие в канцелярию университета, снова заплатил Беспрозванному вперед за квартиру и опять остался с пустым карманом. И вновь пошло в ход сало прапорщика.
В университете Карсавина раздала студентам рефераты.
— Вы свободны, коллеги! — объявила она своим ясным голосом.— Студента Бредихина прошу остаться.
Студент Бредихин сидел на скамье в совершенном одиночестве. Сидел, как на скамье подсудимых. Алла Ярославна подошла и принялась глядеть на него с выражением, которого Леська не разгадал.
— Что означает это сочинение? — спросила она официальным тоном.
— Там все сказано…
— Это писал душевнобольной.
— Может быть, мы спустимся в Семинарский сад? — робко спросил Леська.
Карсавина вспыхнула:
— Однако вы, оказывается, записной донжуан!
— Это явствует из моего письма?
Карсавина опустила веки.
— Нет.
(Это была настоящая женщина.)
— Слава богу. Что же меня теперь ожидает? Вызов к ректору? Исключение?
— Как вы осмелились, Бредихин? Кто дал вам право?
— Алла Ярославна! Клянусь вам: я бы никогда не осмелился. Но я полюбил вас еще в Севастополе, когда вы допрашивали меня в тюрьме. Помните? Я тогда был гимназистом… Весь ваш обаятельный облик, мягкий ласковый голос, теплая рука на моем затылке… И это не было тонкой тактикой следователя, вы действительно выпустили меня на волю!
Карсавина рассеянно смотрела на Елисея, разглядывая его брови, ноздри, губы.
— Так это были вы?
— Да, но у меня к вам один вопрос. Разрешите? — спросил Елисей.
— Спрашивайте.
Леська понизил голос:
— Как вы могли стать следователем у белогвардейцев? Вы! Такая чудесная!
Алла Ярославна сделала порывистое движение.
— Вы коснулись моей раны… Это мучает меня до сих пор… Арестованных было много, следователей мало. И вот министерство внутренних дел мобилизовало чуть ли не всех чиновников юстиции, прихватив и профессуру. Но я делала все, чтобы отпустить на свободу как можно больше людей. Уж вы-то это по себе знаете.
— Но представляли и к повешению? — все так же тихо спросил Леська.
— О нет, нет…
— Вы правду говорите?
— Даю вам честное слово! К тому же мне, как женщине, давали самые легкие дела.
Леська взял в ладони ее руку и поцеловал. Она улыбнулась и сказала:
— А теперь уже вы меня допрашиваете?
— Простите.
Она отняла руку.
— Я должна идти.
— Нужно ли мне писать реферат о суде присяжных?
— А вам не хочется?
— Да не очень. После толстовского «Воскресения» что можно сказать о нем хорошего?
— Матрикул с вами?
— Со мной.
— Разрешите.
Она взяла матрикул, полистала его, нашла свою графу и поставила зачет.
Аким Васильевич был в восторге:
— Поздравляю! Вы для нее уже личность. Она о вас думает. И вообще, что я вам говорил? Аким Васильевич кое-что в женщинах понимает. Кстати: сегодня сюда заходила очень миленькая барышня и оставила для вас сверток.
Леська разрыл три слоя папиросной бумаги и увидел синий кожаный пояс.
— Тут и записка есть. На столе.
«Милый Леся! Для белого трико необходим пояс, и обязательно синий. Поверь моему вкусу: это очень элегантно. Прими мой скромный подарок.
— Вы имеете исключительный успех у женщин, Елисей, хотя, может быть, сами того не подозреваете. Однако не смейте разбрасываться. Эту девушку, Мусю, оставьте в покое,— вы разобьете ей жизнь. Займитесь Аллой Ярославной, и только ею. Такая женщина сама может свести в могилу всякого.