Генри повернул приглашение, так что я могла прочесть его сама.
— Большие семьи так делают, — сказал он. — Не написано, что обязателен черный галстук, уже хорошо.
Он взял маленькую открытку с ее проштампованным конвертом.
— Они будут благодарны ответу до 1 мая. Ничего не может быть легче. Конверт уже проштампован, так что ты сэкономишь на марке. Ну и что ты об этом думаешь?
— Это никуда не исчезнет, правда? Почему они продолжают меня изводить? Это как быть заклеванной утятами до смерти.
Генри сдвинул очки на нос и посмотрел на меня поверх них.
— Два контакта в год не значит «изводить». Это приглашение на вечеринку. Это не то что кто-то положил собачьи какашки на сиденье твоей машины.
— Я почти не знаю этих людей.
— И не узнаешь, если продолжишь избегать их.
С неохотой я сказала:
— Я имела дело с Ташей, и она не так уж плоха. И мне нравится тетя Сюзанна. Это она дала мне фотографию моей мамы, а потом прислала семейный альбом. Должна признать, что я была тронута. Так вот что меня беспокоит. Может быть, я слишком упрямая? Как говорится, «отрежу себе нос, назло лицу»? Большинство родственников хотят быть ближе друг к другу. Я не хочу. Это значит, что я неправа?
— Вовсе нет. Ты независимая. Ты предпочитаешь быть одна.
— Правильно, и я весьма уверена, что это расценивается как противоположность психическому здоровью.
— Почему бы тебе не подумать об этом завтра утром? Утро вечера мудренее.
3
Дебора Унрих возненавидела эту девку с первого взгляда. Ее сын Грег ушел из Беркли на втором курсе, заявив, что академические занятия ничего ему не дают. С тех пор он разъезжал автостопом по стране, звоня домой, когда у него кончались деньги, и просил выслать их в ближайший офис Вестерн Юнион. Дебора и Патрик видели его последний раз прошлой осенью, и сейчас, без предупреждения, он явился, за рулем желтого школьного автобуса, вместе с девицей по имени Шелли. У нее было изможденное лицо, масса темных перепутанных волос, большие зеленовато-карие глаза и едва видимые брови. Вокруг глаз был толстый слой косметики. Она была одета в черную водолазку и длинную цыганскую юбку, с рваным и грязным от волочения по земле подолом. Когда она не была босиком, то носила черные колготки и рваные теннисные туфли.
С ней был маленький мальчик, Шон, которому было шесть лет. Она сразу сказала Деборе, что ребенок не от Грега. Когда Дебора сделала ошибку, спросив о ее бывшем муже, Шелли заявила, что никогда не была замужем и понятия не имеет, кто отец Шона. Ее тон говорил, что только зашоренные и скучные представители среднего класса могут быть озабочены таким отжившим понятием, как отцовство.
Дебора оставила тему без продолжения, но наглое поведение девицы заслужило черную метку в ее глазах.
Грег считал, что родители в любом случае будут ему рады, не объясняя, почему они приехали и надолго ли собираются оставаться.
Дебора предложила им комнату для гостей, но они отказались. Они предпочитали спать в автобусе, который припарковали за гаражом.
Автобус был немногим больше ракушки. Они вытащили все сиденья и положили матрасы, низенький стол, стулья и походную плитку, хотя Шелли ни разу и пальцем не пошевелила, когда дело касалось еды. Они использовали молочную клеть для хранения консервных банок и картонные коробки для всего остального. Шон спал на набитом сеном матрасе за водительским сиденьем, а Грег с Шелли занимали двойной матрас сзади. Посередине висела занавеска с индийским рисунком, для уединения.
Автобус стоял достаточно близко от бассейна, так что они могли пользоваться тамошним туалетом и душем, не то, чтобы кто-то из них когда-нибудь мылся, насколько могла судить Дебора.
Они не пробыли в доме и пяти минут, как мальчик сбросил всю одежду и бегал совершенно голый. Дебора предпочла не возражать, потому что Шелли уже пела о том, что наши тела так драгоценны и нечего стыдиться наготы.
Дебора была потрясена. Грег уехал в колледж чистым, подстриженным и вежливым, и вот он вернулся, поощряя эту дрянную маленькую выскочку, чьи ценности были эквивалентны пощечине.
При первой возможности Дебора извинилась, поднялась в спальню и позвонила Патрику в Лос-Анджелес. Он был владельцем производства спортивной одежды и проводил время с утра вторника до середины дня пятницы на своей фабрике в Дауни. Она не решилась дать ему приехать домой на выходные, не сообщив, что происходит. Он выслушал ее описание Шелли терпеливо и смущенно. Он издавал сочувственные звуки, но явно думал, что жена преувеличивает.