Потом я вернулся к проблеме катастрофы. Часы города сейчас указывали три часа тринадцать минут и сорок одну секунду. Сейчас там в черепашьем темпе ползла сорок вторая секунда. До момента сотрясения, предшествующего катастрофе, не хватало еще только пяти минут и восемнадцати секунд. "Только" — с точки зрения горожан, которым этот кошмар угрожал, зато "если" — когда об этом же размышляли спасенные в укрытии. Потому что, в соответствии с временем, идущим здесь, критический момент должен был наступить только лишь через четырнадцать дней.
И вот здесь меня заставляет задуматься удивительнейшее обстоятельство: подбор момента, в котором город появился под дном укрытия. У меня появилось туманное ощущение...
По коридору кто-то шел. Дверная ручка дрогнула, и в проеме появился полковник Гонед.
10. НЕПРОНИКНОВЕННОЕ ВЧЕРА
— Я ищу этого чертова Уневориса! — начал он с самого порога.
Под мышкой он держал толстую пачку ровненько обрезанных листков. С первого же взгляда было заметно, что этой ночью он не отказал себе в удовольствии выпить приличную порцию спиртного. Гримаса на его лице странным образом противоречила впечатлению, которое я вынес о нем после нашей первой беседы. Чуть ли не повиснув на дверной ручке, наличие которой спасала его от падения, он исподлобья всматривался в меня, с той характерной для нетрезвых людей рассеянностью, которая с ними случается в моменте разрыва сути беседы первым же проведенным в мыслях расчетом.
— Это удачно сложилось, господин полковник, что мы встретились.
— Ага, это вы? — буркнул тот. При этом у него была такая мина, будто полковник желал заслониться передо мной дверью.
— Да, это я. Возможно, сейчас самое время убрать мои личные хлопоты. Наверняка вам известно...
— Угггу.
— Так вот, как вам наверняка известно, — продолжил я, — Вайс возвратился. Благодаря этой счастливой неожиданности, вопрос с моей комнатой остается открытым, то есть, мне просто некуда деться. К тому же вчера вы, видимо, забыли о талонах на питание для меня...
— К делу! Коротко и ясно, пожалуйста.
— Я уже сказал, что вы, видимо, не обратили внимание на эту мелочь. Собственно говоря, не было бы о чем и говорить...
— Та та та та... — застрекотал полковник. — Фамилия?
— Нет Порейра.
— Чин?
— Я гражданское лицо.
— Служебная специальность?
— К сожалению, мне так кажется, что вы меня совершенно не узнаете.
— Ага, знаю! Вы тот физик от Лендона, который вчера приблудился к нам.
— Все правильно. Так когда...
Он сунул мне в руки пачку бумажек и энергичным шагом направился в сторону ближайшего стола. Там он неожиданно пошатнулся и — хотя ему было ближе к стулу — возвратился к дверной ручке, где и повис над порогом. Я хотел отдать врученную мне пачку листов, но он упрямо отталкивал меня вместе с ними, то очерчивая рукой широкую дугу, то опять застывая в жесте, который одинаково хорошо мог означать: "Вы уж простите эту неприятную картину", так и "Вон отсюда!" или же "И не морочьте мне больше голову". Хорошенькая история, подумал я.
— Развесить! — с громадным усилием просопел он из под перевешенной над головой руки.
Считая, что ему сделалось нехорошо, и что сейчас он просит помочь снять пиджак, я услужливо приблизился к Гонеду. Но когда я уже взялся расстегивать пуговицы, тот с силой ударил меня по верху ладони.
— Развесить! Плакаты расклеить! И как можно быстрее!
По-видимому я снова ослышался. На всякий случай я вытащил из пачки один лист и внимательно осмотрел его. Долго всматриваться не пришлось, потому что листок был чист с обеих сторон как совесть новорожденного ребенка. Точно так же, как и все остальные.
— Вы вынули эти листки не из той папки, — попытался обратиться я к его рассудку. — На этих листках нет никакого текста. Мне что, пустые листки развешивать?
Гонед топнул ногой.
— В коридорах. Все! До единого!
Принципиальная ошибка в общении с пьяным состоит в том, что обращаешь его внимание на истинный источник конфликта — которым является нетрезвость одного из собеседников, дошло до меня в этот момент. Но опять же, с какой это стати я должен был позволить строить из себя дурака.
— Кому я, собственно, подчиняюсь? — спросил я несколько резче, чем намеревался. — Военным или гражданским властям?