В этом движении Советов Паннекук видел начало нового революционного рабочего движения, которое, в то же самое время, было началом социалистической реорганизации общества. Это движение могло вырасти и укрепиться только в оппозиции старому рабочему движению. Его принципы привлекали наиболее активную часть борющегося пролетариата, к большому огорчению Ленина, который не мыслил себе движения вне контроля партии или государства и активно выхолостил Советы в России. Ленин не желал согласиться на международное коммунистическое движение не под абсолютным контролем его собственной партии. Вначале путем интриг, а затем и открыто после 1920 г. большевики старались увести коммунистическое движение с его антипарламетарного и антипрофсоюзного курса под тем предлогом, что необходимо не потерять контакт с массами, остающимися в старых организациях. Ленинская «Детская болезнь “левизны” в коммунистическом движении» была направлена, в первую очередь, против Гортера и Паннекука как представителей коммунистического движения за Советы.
На Гейдельбергской конференции 1919 г. Компартия Германии раскололась на ленинистское меньшинство и большинство, верное изначальным партийным принципам антипарламентаризма и антитредюнионизма. Но появился и еще один вопрос, вызвавший раскол, а именно о диктатуре партии или диктатуре класса. Неленинистские коммунисты приняли название «Коммунистическая рабочая партия Германии» (КРПГ), в качестве аналогичной организации в Голландии была позднее образована партия оппозиционных коммунистов — сторонников Советов, к ней присоединился и Паннекук. Коммунисты Советов присутствовали на Втором конгрессе Третьего Интернационала в качестве симпатизирующей организации. Условия вхождения в Интернационал — полное подчинение различных национальных организаций воле российской партии — полностью отделило новое движение за Советы от Коминтерна.
Действия Коминтерна против «ультралевых» были первым прямым российским вмешательством в жизнь коммунистических организаций в других странах. Линия на контроль оставалась неизменной и подчинила все мировое коммунистическое движение особым целям России и большевистского государства. Хотя, как и предсказывали Паннекук и Гортер, движению под гегемонией России не удалось ни «завоевать» западные профсоюзы, ни установить господство над старыми социалистическими организациями, сделав своих сторонников их лидерами, оно разрушило независимость и радикальный характер нового возникавшего коммунистического рабочего движения. Опираясь на огромный престиж успешной политической революции со своей стороны и на поражение германской революции, оно смогло добиться для принципов ленинизма поддержки большинства в коммунистическом движении. Идеи и движение коммунизма рабочих Советов постепенно слабели и практически исчезли с установлением фашистских террористических режимов и приходом второй мировой войны.
Борьба Ленина против «ультралевых» была первым проявлением «контрреволюционных» тенденций большевизма. Борьба Паннекука и Гортера против ленинистского извращения нового рабочего движения стала началом пролетарского антибольшевизма. А именно таким только и может быть последовательный антибольшевизм. Буржуазный «антибольшевизм» — это ходячая идеология империалистической капиталистической конкуренции, которая колеблется в зависимости от изменений соотношения сил между государствами. К примеру, Веймарская республика, с одной стороны, боролась с большевизмом, а, с другой, заключала тайные сделки с Красной армией и открытые коммерческие сделки с большевизмом, чтобы укрепить свои собственные политические и экономические позиции в рамках процесса международной конкуренции. За этим последовали пакт Гитлера-Сталина и вторжение в Россию. Вчерашние западные союзники стали врагами по холодной войне. Мы упомянули только наиболее явные примеры «непоследовательности», в действительности же все это — капиталистическая «политика», определяемая ничем иным, как принципами прибыли и власти.
Антибольшевизм должен предполагать антикапитализм, поскольку большевистский государственный капитализм — всего лишь иная разновидность капитализма. В 1920 г. это, разумеется, еще не было столь очевидно, как сейчас. Понадобился эксперимент с российским большевизмом, чтобы показать, как нельзя осуществлять социализм. Передача контроля над средствами производства от частных владельцев государству и централистское, антагонистическое управление производством и распределением сохраняет отношения труда и капитала и разрыв между эксплуататорами и эксплуатируемыми, управляющими и управляемыми. В своем развитии он всего лишь ведет к более современной форме капитализма, при которой капитал непосредственно — а не опосредованно, как прежде — становится коллективной собственностью политически по-прежнему правящего класса. В этом направлении идут все капиталистические системы, и это сводит капиталистический «антибольшевизм» к обычной империалистической борьбе за контроль над миром.
Оглядываясь назад, очевидно, что расхождения между Паннекуком и Лениным не могли быть решены путем аргументов. Но в 1920 г. еще сохранялись надежды на то, что западный рабочий класс пойдет независимым курсом — не к видоизмененному капитализму, а к его ликвидации. Отвечая на ленинскую «Детскую болезнь «левизны» в коммунизме», Гортер попытался убедить большевиков в «ошибочности» их пути, делая упор на различия в социально-экономических условиях между Россией и Западом и на то, что «тактика», приведшая большевиков к власти в России, не может применяться в пролетарской революции на Западе. Дальнейшее развитие большевизма показало, что «буржуазные» элементы ленинизма проистекали не из «неверной теории», а были следствием самого характера российской революции, которая была возможной и осуществилась как государственно-капиталистическая революция, опиравшаяся на псевдомарксистскую идеологию.
В многочисленных статьях в антибольшевистских коммунистических журналах до самой своей кончины Паннекук разъяснял характер большевизма и российской революции. Как и раньше, критикуя социал-демократию, так и теперь Паннекук не обвинял большевиков в «предательстве» принципов рабочего класса. Он подчеркивал, что российская революция, являясь значительным эпизодом в развитии рабочего движения, добивалась только системы производства, которой мог быть так называемый государственный социализм или государственный капитализм, что одно и то же. Она не в большей мере предала свои цели, чем профсоюзы «предали» тред-юнионизм. Не может быть другого тред-юнионизма, нежели тот, который существует; также и государственный капитализм не может быть чем-то иным, нежели есть.