Прислушайтесь! Никто разве не слышит этот беззвучный звук, разносящийся над выставками «современного искусства»? Над голосом экскурсовода и разговорами в толпе – сатанинский смех. Ведь прах стал называться искусством, разрушители – творцами, низменное – возвышенным!
Всмотритесь! Не в мазню и мусор, а прямо в морду самодовольной «звезды перфомансов»! Это о нём сказал Гоголь: «В уроде вы почувствуете идеал того, чьей карикатурой стал урод».
Наконец из глубин преисподней приползают зависть и гордыня. Но творец лишён зависти. Чему завидовать? Тому, что в мире стало больше красоты? И разве неповторимый человек будет завидовать неповторимости другого?
Избавление от гордыни – в самой сути искусства. У каждого художника есть учителя. Никто в здравом уме не сравнит себя с ними. Никто из живущих писателей даже не назовёт самого себя этим словом. Немыслимо! Поставить себя в один ряд с теми, чьи портреты украшают школьные кабинеты? Чьи запрещённые книги переписывались за одну тревожную ночь? С замученными насмерть, но не сдавшими врагам бесценную крепость своей души? Примерить на себя тяжесть их судеб? Полагать себя равным тому, кто сжёг себя до пепла? Никогда! Бог разберётся – кто писатель, а кто продавец букв или просто чучело за письменным столом. Без всяких самоназваний и сравнений – нужно писать изо всех сил, пока дышится здесь.
Потерпев поражение в открытом бою, дьявол незаметно проникает в человеческий язык. И вот уже рядом со святым словом «искусство» пасётся ублюдочный родственник – слово «искусственный», то есть ненастоящий. Между их смыслами – пропасть. Как между весенним лугом и цветами на кладбище.
И вот уже благородные слова «человек искусства» – приобретают гнусный оттенок, в них – ничего кроме позы. Ещё более жалким выглядит слово «искусствовед» – словно название жука-паразита, ползающего по пыльной галерее. И даже «профессионал» – оскорбительное слово. Что оно означает? Критерии качества, предсказуемость результата, объём трудозатрат? Ремесленная чушь! Ювелир не может работать с золотом заката.
Искусство – преодоление зла, порождаемого государством. Чем темнее вокруг – тем светлее творцы. Взгляните на сто лет назад! В самые беспросветные времена… Когда всемогущий диктатор распространял ужас своей души на всю страну, когда строилось общество человеческих муравьёв, когда никто не был уверен, что проснётся утром в своей постели… Появлялись настоящие художники. С какой силой они трясли невидимую решётку… С какой решимостью бились в неё своими хрупкими судьбами... С какой яростью преодолевали сопротивление чугунного воздуха, всю окружающую тяжесть, пригибающую к земле. Они учились летать… Прекрасные люди-птицы XX века.
Искусство – это спасение от безумия.
Людей сводит с ума однообразие дней, похожих, как звенья цепи. Искусство разрубает эту цепь. Ведь день, в котором была встреча с прекрасным, не похож ни на какой другой.
Людей сводит с ума несправедливость устроенных ими порядков. Искусство делает всех равными, ибо талант есть у каждого.
Людей сводит с ума недосягаемость простых вещей. Человек – царь природы. Но кто из людей обладает тем, что доступно любому животному? Жить с парой себе, зависеть только от своих усилий, не тревожиться о завтрашнем дне, ощущать себя частью мира? Лишённые малого, мы стремимся к великому. Искусство – способ вновь почувствовать себя человеком.
Искусство – это надежда. Оставь надежду… Эти слова Данте – абсолютная истина. Надежды не имеют только мёртвые – и душой, и телом. У живого надежду не отнять. Какая бы беда ни постигла человека – с каждым стуком сердца бьётся надежда, что это не навсегда. Искусство – отрада и надежда для беспробудно, неизлечимо грешных людей.
Есть и другая абсолютная истина, подаренная нам через семьсот лет после Данте – но всё равно его ближайшим учеником. «Эстетика – мать этики» – так сказал Бродский, вбив укрепляющий гвоздь в шаткую постройку современного общества. О матери судят по детям. Добро и жертвенность, милосердие и храбрость – вот дети Красоты.