Я спешил. Я всегда спешил. Жить, завоёвывать, карать, выживать, спасать свои края от гибельной напасти бешеного врага. Я спешил жить, и теперь только могу бродить среди стен замка Бран, теперь могу лишь постигать всю его красоту и величие – это суровое величие! И ещё…
Вспоминать, да.
Я стою снова в трапезной зале. Здесь не горели люди. Во всяком случае, при мне не горели. Во дворе, где ныне серебристо плещет фонтан, горели, да. А как бы им не гореть? Прояви милосердие и его сочтут за слабость. Пожалей того, кто может быть, не виновен, и завтра получишь яд. Или удар. Или заговор.
В моём времени не было веры. Никому не было. я должен был убивать ради народа, и должен был быть жестоким, чтобы не плодить даже слуха о слабости своих земель. Чтобы даже тени не было.
Замок-замок! Но прошло моё время, и я брожу среди замка, своей второй резиденции. В первой, основной, не протолкнёшься. Там этих туристов больше. Я не против, нет. Там мне надоело ещё при жизни. А тут ничего, почти что тихо. Популярно, но не настолько. Шумно, но можно терпеть.
Без дела я никогда не мог. Поглядел по сторонам, освоился, стал водить экскурсии. Всегда интересно послушать, что о тебе говорят. А обо мне и писали, оказывается, и фильмы снимали. Видел, смотрел, читал – тосковал о правде, но радовался тому, как развивается время. Сколько придумано!
А без дела всё же не смог. Я лучше всех знаю эти места, и если моя страна на мне зарабатывает – что ж, я готов помочь. Я сын своей страны. Я её история.
Я брожу среди теней камня. Я помню подземные цитадели, этажи, скрытые ото всех, увитые змеями-ужасами. Я пытал здесь, и здесь пытали по моему приказу. Раскаиваюсь? Нет. Тогда не могло быть иначе. Тогда было время жестокости. Хвала свету – сегодня это всё не нужно.
Хвала тьме – я могу видеть это.
Они думали что наказали меня. Наказали бесконечностью жизни? Смешно! Кажется теперь только я оцениваю всерьёз как я жил. Кажется именно сейчас я наслаждаюсь, открываю для себя замок Бран. Нет, не фактами – что здесь лабиринт коридоров, семнадцать комнат, два винных погреба – нет!
Иначе. Камнем. Его теплом – пусть придуманным, но это когда-то всё-таки было моим домом. Нелюбимым, конечно. А ещё здесь мои предки отбивали набеги врагов. А ещё – мои последователи, сыны и дочери своей страны собирали здесь налоговый сбор, когда проходили по этим землям торговые пути.
А замученные…
Я пытал. Я убивал. Оправдываюсь? Ни разу. Не прошу прощения. Существую, брожу. Вспоминаю. Здесь не только моя тень, но и их тени. Иногда мы встречаемся, но не говорим друг другу и полслова. Зачем?
Слова для людей. Легенды для туристов. Для местных – история и заработок. Для нас, теней посмертия – память. И камень, одинаково равнодушный для них, иллюзорно тёплый для нас. Погребение, трибуна – и всё это одновременно.
–Влад? – я вздрагиваю от непривычного обращения. Смешно? Смешно. Влада Цепеша, Влада Басараба – Дракулу, колосажателя, бессердечного гада (кто там ещё?) напугали! После смерти напугали!
Оборачиваюсь. На пороге трапезной, где я, оказывается, всё ещё стою, есть смертный. Сам владелец. Что ж, он даже не удивился мне при первой встрече, и порою мы с ним перекидываемся словом-другим – он, не в пример всяким туристам, знает обо мне не только легенды и байки. В одной из комнат даже повесил мой портрет.
–Разве похож? – ехидно спросил я тогда.
–Может и похож, если смотреть вот так, – и владелец моего замка отступил на шаг и прищурился, а после и закрыл левый глаз.
–А если узнают? – меня это тревожило мало, в конце концов, я уже знал слово «мистификация».
–Хулиганство, – подмигнул мой невольный соперник за владение камнем замка Бран.
Вот и сейчас. Он здесь, стоит, расположенный к разговору. Что ж, я люблю поговорить. Особенно, если не о себе. Я вот видел недавно новый мюзикл, очень симпатичный даже, но пока не нашёл с кем о нём поговорить.
–Влад, скоро здесь будут журналисты из BBC, готовят какой-то документальный фильм.
–Мне не отсвечивать? – интересуюсь я. не обидно, нет. К таким просьбам я нормально отношусь. Если владелец моего замка просит меня не появляться пару-тройку дней, когда сюда заезжает какой-нибудь сумасшедший ученый-историк или еще хлеще – охотники за мистикой, я просто не появляюсь. Зачем? Да и вдруг они узнают меня? я работаю только с туристами. Впрочем, однажды сюда заявилась троица сатанистов, которые хотели найти место моего погребения и провести ритуал жертвоприношения мне, дабы я воскрес…