Песни у людей разные,
А моя одна на века.
Звёздочка моя ясная,
Как ты от меня далека.
Поздно мы с тобой поняли,
Что вдвоём вдвойне веселей
Даже проплывать по небу,
А не то, что жить на земле…
Виктор слушал и думал, глядя на своих новых знакомых: «Забавные они всё же ребята». Сейчас ему самому захотелось снова окунуться в студенческую пору, укатить со стройотрядом в какой-нибудь колхоз возводить ферму, или на БАМ. Сидеть у костра дружной, весёлой гурьбой, петь песни под гитару, смотреть на звёзды и влюбляться.
«Неужели действительно влюбился? — удивлялся самому себе Виктор. — Вон, даже Гешка заметил, что я какой-то радостный, «как будто, на облаке покатался». И почему всё-таки люди влюбляются? Вот так вот просто, без забот, с первого взгляда… Говорят, существуют флюиды… Что это за флюиды такие? Похоже на какой-то химический термин. Флюиды-альдегиды».
Виктор усмехнулся своим мыслям.
«Алёна… Хорошее имя. А какие у неё глаза! А волосы, губы!.. Но глаза, конечно, поразительные. Словно, сама вселенная смотрит на тебя во всей своей необъятной глубине!».
Да, таких глаз Виктор Бугров ещё не встречал в своей жизни… А может, просто не замечал? Вон вокруг, сколько замечательных девушек! Выходит, действительно полюбил её, Алёну? Надо будет ей об этом непременно сказать, вот в это воскресенье.
В памяти всплыли строки песни: «Знаю, для тебя я не бог, крылья, говорят, не те, как же я хочу на небо прилететь…».
Ему отрыла сама Алёна, и Виктору показалось, что она почему-то чувствует себя неловко. Он хотел спросить, в чём дело, но девушка широко распахнула дверь, делая приглашающий жест. Виктор послушно прошёл в прихожую, а затем, вслед за Алёной, в освещённую люстрой в оранжевом абажуре гостиную. Эта люстра выглядела репликой из далёких шестидесятых. В остальном же всё здесь было по-современному: и полированные шкафы в стекле из натурального дерева, и удобные мягкие кресла с гладкими деревянными подлокотниками, и большой круглый стол посередине комнаты, и телевизор в правом углу — «Рубин» последней модели с пультом и голосовым управлением.
Навстречу гостю вышли две женщины чем-то похожие друг на друга. Одна, правда, казалась чуть выше ростом и моложе. Второй было, наверное, за пятьдесят, и в коротко стриженых волосах уже просматривалась ранняя седина.
Виктор растерялся, пытаясь угадать, кто есть кто, но Алёна пришла ему на помощь.
— Вот это моя мама, Тамара Ивановна, — указала девушка на женщину постарше. — А это её сестра и моя тётя соответственно, Наталья Ивановна.
— Просто — тётя Наташа, — отмахнулась женщина, приветливо улыбаясь и не спуская с Виктора внимательных глаз. — Будем знакомы?
— Виктор Бугров.
— Что же это вы, Виктор Бугров? — шутливо покачала головой тётя Наташа. — Прямо заинтриговали всех нас своей личностью!
— Правда? — слегка смутился Виктор. — Что же во мне такого особенного?
— А вы ещё и скромны, молодой человек! — воскликнула Наталья Ивановна.
— Ну, что это за личность, надо ещё посмотреть, — неожиданно раздался мужской голос.
Виктор только теперь заметил в дальнем углу комнаты, окутанном полутенью, человека, поднявшегося из кресла возле солидного радиоприёмника «Фестиваль» рижского радиозавода. Конечно, это не был прежний ламповый аппарат, а только стилизация под славные шестидесятые, но от его присутствия, как и от абажура на потолке, веяло уютом и добротностью.
Незнакомец вышел на свет, и Виктор увидел молодого мужчину, наверное, своего ровесника, невысокого и худощавого, с волосами, словно выгоревшими на солнце, обрамлявшими худое вытянутое лицо с глубоко посаженными серыми глазами.
— Тамара Ивановна! А меня вы не хотите представить гостю? — спросил незнакомец, и в голосе его прозвучали нотки насмешливой холодности.
— Конечно, конечно! — спохватилась мать Алёны. — Прости нас, Павлик! Мы совсем о тебе забыли.
— Павел Ветров, — незнакомец протянул Виктору руку.
— Это Павлик, сын нашей давней подруги Любочки, — поспешно пояснила Тамара Ивановна. — Он только что приехал из Ленинграда. Он там работает слесарем на заводе.
— Токарем на Сестрорецком, — поправил Павел, буравя Виктора глазами.
— Понятно, — кивнул тот. — И как там поживает наш город на Неве?
— Наш поживает нормально, не жалуемся, — ухмыльнулся Павел.
— Мне кажется, или вы не слишком приветливы к новым знакомым? — спросил Виктор. — Вроде бы из культурной столицы нашей Родины…
— Я не люблю, когда меня воспитывают, — снова усмехнулся Павел. — Я с тринадцати лет сам себе хозяин. Вкалываю, будь здоров. Строю светлое будущее, ну и всё такое.
— Ну, так и я занимаюсь тем же самым, — невозмутимо пожал плечами Виктор. — Будущее-то у нас одно на всех, значит, и идти к нему нужно всем вместе.
— Это дружным строем, получается? — ухмыльнулся Павел.
— Зачем же обязательно строем? Просто плечом к плечу, помогая слабым, выдвигая вперёд сильных, как авангард.
Женщины почувствовали нарастающее напряжение между мужчинами и решили разрядить обстановку.
— А давайте пить чай? — предложила Тамара Ивановна. — Любочка такой замечательный чай прислала с Павликом! Настоящий цейлонский.
— Давайте, — охотно согласился Павел.
— Ой! Что же это я? — спохватилась мать Алёны. — Дочка сбегай-ка в магазин. Купи сахара, масла на бутерброды и конфет каких-нибудь.
— Хорошо, — кивнула Алёна.
— Деньги там, на тумбочке в прихожей возьми.
— Ладно.
— Можно я вас провожу? — попросил Виктор.
— Да здесь рядом, через два дома.
— Всё равно. Можно?
— Ну, хорошо. Идёмте.
Когда они вышли на улицу, Алёна спросила:
— Как он вам?
— Кто? Павел? — Виктор замялся. — Какой-то он странный, что ли.
— Ага. Вот и мне он не понравился совсем, — призналась Алёна. — А мама мне его в женихи сватает.
— Павла? В женихи? — удивился и заволновался Виктор. — А вы?
— Я? — Алёна подняла на него смущённые глаза. — Я не хочу такого мужа. У меня другой на примете есть.
Виктор понял, что она говорит о нём и от сердца у него отлегло. Оно забилось радостно и гулко.
В магазине почти никого не было. Алёна решительно подошла к прилавку и попросила кассиршу:
— Пожалуйста, полкило сахара, сто грамм масла и двести «Мишек».
— На севере или в лесу? — уточнила кассирша.
— На севере, — кивнула Алёна.
— Два рубля восемнадцать копеек.
Забрав покупки, они вернулись в квартиру Алёны.
Тётя Наташа и Тамара Ивановна вместе с Павлом уже сидели за столом и о чём-то оживлённо беседовали.
— Что же это вы, не дождались нас? — с укоризной заметила Алёна. — Я пойду бутербродов нарежу. Мама, тётя вам с колбасой или с сыром?
— Нам всё равно, — отозвалась Тамара Ивановна.
— А вам? — Алёна взглянула на Виктора.
— Пожалуй, с сыром, — улыбнулся тот.
— А мне с колбасой, пожалуйста! — крикнул вдогонку девушке Павел. — Если честно, обожаю с колбасой, — признался он женщинам.
— Что же вы стоите там, Виктор? — спохватилась Наталья Ивановна. — Присаживайтесь к нам.
Виктор сел на предложенный стул, по-прежнему чувствуя лёгкое смущение.
— Павел нам рассказывал презабавные вещи на житейскую тему, — сообщила Алёнина тётя. — Оказывается у них в Ленинграде жизнь сильно отличается от нашей, можно сказать, провинциальной.
— Да? — удивился Виктор. — По-моему, у нас в стране жизнь везде одинаковая. Или я чего-то не знаю?
Он внимательно посмотрел на Павла. Тот усмехнулся в ответ на его слова.
— Одинаковая-то она одинаковая. Просто иногда задумаешься… Как странно получается. Вот мы сидим тут, собираемся пить чай, а ведь где-то совсем другая жизнь. Где-то идёт война, на Марс летят ракеты, а Лужниках сто тысяч зрителей смотрят футбольный матч… Интересно, кто будет чемпион Союза?
Павел посмотрел на Виктора.
— Конечно, «Спартак», — беспечно пожал плечами тот.
— Неа. Мне кажется, что «Пахтакор», — сообщила Алёна, входя в комнату и неся тарелку с бутербродами и хрустальную конфетницу с «Мишками».
— Почему? — удивился Павел, недоумённо глядя на неё.
— Не знаю, — пожала плечами девушка, подсаживаясь к Виктору и протягивая ему бутерброд с сыром.