Именно в это время их наконец-то нагнали Вир и его команда, немало поколесившие по острову. Высадившись в безлюдной гавани на востоке Акашимы, Вир уверенно повёл своих товарищей на северо-запад. Через три дня они вышли к отдалённым шахтам, принадлежавшим компании Хамомото Хейсайо, и горняцкому посёлку. Всё здесь казалось Виру до боли знакомым, будто он прожил в этих местах не один год своей жизни. Он вёл друзей за собой, интуитивно угадывая дорогу. В памяти вспыхивали и тут же гасли обрывки воспоминаний. Он видел какой-то дом, в котором жила невысокая женщина с двумя детьми, девочками лет пяти и двенадцати. Эти девочки — черноглазые и черноволосые, как и сама женщина — вызывали в сердце Вира странную тревогу смешанную с нежной теплотой. Потом видение дома, в котором жила женщина с детьми, сменялось мрачными картинами тесного узкого помещения с синими стенами, лишённого окон, и другая женщина в жёлтом медицинском халате склонилась над Виром, светя фонариком ему в зрачки.
С кем это было?.. Когда?.. Почему он помнит об этом?..
Вир остановился посреди улицы и тут увидел дом, тот самый, что привиделся ему минуту назад.
— Что с тобой? — удивилась Рубина, которая шла рядом с ним.
Но Вир не ответил. Из дощатой двери дома вышла женщина, держа в руках таз со стираным бельём. Между ними было шагов двадцать, не больше. Женщина заметила незнакомцев, стоявших на улице, а среди них и Вира, и таз с бельём выпал из её рук. Испуг, смятение, радость, отчаяние — всё это промелькнуло на её лице в один миг, и рыдая незнакомка медленно опустилась на колени, беспрестанно повторяя:
— О боже! Это невозможно! Невозможно!.. О боже!
— Кто это? — изумлённо спросила Рубина, с опаской поглядывая то на незнакомую женщину.
— Не знаю, — обескуражено и глухо ответил Вир и поспешил к женщине, помогая ей подняться на ноги.
— Извините! Извините! Я не хотел вас напугать. Просто дышите. Спокойно дышите.
Женщина осторожно стала ощупывать его лицо. Вир вздрогнул от её прикосновений, но не мог оторвать взгляда от полных слёз глаз незнакомки, от её надломленных бровей и дрожащих волнением губ.
— У-Син! Это невозможно… это невозможно, — повторяла она сквозь рыдания. — Ты же был мёртвый! Мне сказали, что ты умер в тюрьме. Что случилось, У-Син? Ты не узнаёшь меня? Я Шаори, твоя жена! Что они сделали с тобой?
Вир стоял в нерешительности. Он уже начал догадываться, какую злую шутку сыграла с ним судьба, но что теперь делать, он совершенно не знал. Вот почему он видел все эти видения и сны всё это время.
— Ты сволочь! — Шаори, видя его молчаливую нерешительность, набросилась на него с кулаками. — Как ты мог так со мной?! Как ты мог бросить меня одну с детьми?!
— Нет, Шаори! Нет! Перестань!
Вир уже начал приходить в себя.
— Я думала, ты умер! — продолжала отчаянно сопротивляться женщина.
— Шаори! Стой!
Вир крепко схватил её за руки. Рыдая, Шаори уткнулась лицом ему в грудь.
— Сволочь! Я думала, ты умер! У-Син! Пожалуйста, объясни мне что происходит?
Товарищи Вира издали наблюдали за происходящим, испытывая смешанные чувства. Ни Нат, ни Юл не понимали, что случилось, и лишь один Чад мог догадываться о причинах. Рубина же терзалась сомнениями и даже ревностью, всплывавшей мутной волной откуда-то из глубины её души. Но потом она успокоилась, видя, как страдает эта несчастная женщина, видимо, принявшая Вира за кого-то другого, видя, как растерян и подавлен сам Вир.
Тот осторожно взял Шаори за плечи и отстранил от себя.
— То, что я расскажу тебе… Это будет звучать очень странно… — начал было Вир, с трудом подбирая слова.
— О чём ты? Ты какой-то странный, У-Син… Какой-то не такой…
Шаори недоумённо смотрела на него покрасневшими от слёз глазами.
— Меня зовут не У-Син. Моё имя Вир и я не твой муж, хотя и похож на него… Хотя и в его теле.
Шаори испуганно отступила от него на шаг, сводя широкие брови.
— Я знаю, что это очень сложно, — продолжал Вир, неотрывно глядя на неё. — Но просто доверься мне. Хорошо?
— Ты не мой муж? Ты не У-Син? — Шаори смотрела на него широко раскрытыми, полными недоверия глазами. В голове у неё проносились странные мысли. Она обеими руками схватилась за голову, будто опасаясь, что та лопнет от всех этих мыслей.
Вдруг Шаори спохватилась, и ужас застыл в её глазах.
— О, боже мой! Ярлана!
— Что? — не понял Вир.
— Ярлана не знает, что ты жив!
— Нет, — остановил её Вир. — Это твоя дочь? Ей не стоит знать об этом… Пока не стоит. Я хочу помочь тебе и твоей дочери. Правда.
— Помочь? — Шаори повернулась к нему, прижимая руку к груди, словно прикрывая рану. — Серьёзно? Ты хочешь помочь?
— Да.
— Да? Для начала верни мне моего мужа! Помоги мне объяснить пятилетнему ребёнку, что человек, который выглядит, как её отец и говорит, как её отец ей вовсе не отец!
Шаори снова захлебнулась рыданиями.
— Как мне это снова пережить?!
— Не знаю… Я не знаю, — честно признался Вир. — Но я думаю, что без меня вам троим здесь будет сложно выжить.
— Троим? Ты сказал, троим? — всхлипнула Шаори. — Ты хоть знаешь, что наша… что моя Жужани умерла ещё года назад?.. Хотя, откуда ты вообще можешь о ней что-то знать? — Шаори с сомнением и тревогой посмотрела в глаза Виру.
— Из снов, — печально пожал плечами тот. — Вы мне снились… много раз. Наверное, это были воспоминания твоего мужа…
— Папа! — раздался радостный детский голосок.
Вир вздрогнул и обернулся. К ним со всех ног бежала забавная черноволосая кроха забавно махая ручонками и сияя от счастья.
— Папа! Я знала, я знала, я знала, я знала!
Вир почувствовал, что у него слабеют ноги. Он присел на корточки и тут же объятия девочки сдавили ему шею. Ярлана крепко прижалась к нему всем своим худеньким тельцем, и сердце Вира кольнуло пронзительной болью.
— Мама всё время плакала, а я просила её не волноваться, — шептала ему на ухо Ярлана, запыхавшись от бега. — Я ей сказала, что ты обязательно вернёшься. И ты вернулся! Я люблю тебя, папа!
Вир сглотнул, пытаясь протолкнуть застрявший в горле колючий ком.
— Я тоже люблю тебя, солнышко!
Ярлана отстранилась от него, доверчиво спросила:
— Тебе нравятся мои волосы?
— Что?
— Тебе нравятся мои волосы? Они стали намного длиннее. Правда?
— Правда. У тебя замечательные волосы.
Вир осторожно погладил её по голове.
— Тебе всё ещё плохо? — жалостливо сощурилась Ярлана.
— Мне? Нет… Конечно, нет. А что такое? Почему ты спрашиваешь?
— Ты тогда не пришёл домой. Я ждала тебя, ждала. А мама плакала и сказала, что ты заболел. Это всё из-за меня?
Вир осторожно приобнял девочку за плечи.
— Нет… Нет, что ты, солнышко! Просто папа действительно сильно тогда заболел… Очень сильно.
— Как Жужани? — догадалась Ярлана. — Она тоже сильно болела, и её увезли от нас в больницу. Я уже давно её не видела. Я скучаю по Жужани… Папа! Она поправиться? Я хочу снова играть с ней. Я люблю её, как тебя и маму!
Ярлана быстро посмотрела на свою мать.
— Мама! Почему ты плачешь?
— Всё хорошо, зайчик, — улыбнулась ей Шаори. — Просто папа забыл, когда мой день рождения. Всё хорошо… Ты пойди, поиграй пока с девочками. Папе с мамой нужно поговорить. Хорошо?
— Ладно, — с неохотой кивнула Ярлана и медленно побрела в сторону дома.
— Ну, и что нам теперь делать? — проводив её взглядом, Шаори решительно повернулась к Виру. — Кто ты такой? Зачем ты появился здесь снова?!
— Послушай! — Вир крепко взял её за запястья. — Я не прошу тебя всё это понять. Просто возьми свою дочку и отпусти меня сейчас. Остаться с вами я пока не могу. Как бы ни хотел, не могу. От меня и моих товарищей зависит судьба этой планеты. Ты объяснишь Ярлане это, как сочтёшь нужным. Когда всё закончиться, я исчезну из вашей жизни… или я вернусь сюда за вами. Если тебе это нужно. Обязательно вернусь. Обещаю.
Шаори посмотрела на него грустными глазами. Она всё ещё находилась в замешательстве.
Спросила:
— Куда ты идёшь?
— Это долго объяснять. Иду спасть всех вас… нас, этот народ. Сделать его свободным и счастливым. Избавить от рабства.
— И это опасно? — Шаори шмыгнула носом, пристально разглядывая лицо Вира, словно пытаясь запомнить его таким, как сейчас.