Геля постукивала ногтем по дешевому пластиковому покрытию стола. Стол покачивался, и ей приходилось слегка надавливать на него одной рукой, чтобы он стоял ровно. Когда она, задумавшись, сначала отпустила его, а затем облокотилась всем весом, он резко шатнулся, кофейная чашка звякнула, и немного коричневатой жидкости пролилось на блюдце, а из Гели от неожиданности вырвался вскрик: «Ой!» Периферийным зрением она почувствовала взгляд официантки, виновато улыбнулась ей. Та лишь отвела взгляд, попутно подкатывая глаза.
Если матери будет становиться хуже, то одну ее оставить нельзя. Вариантов тут не так уж и много, но один не лучше другого. Забрать ее с собой в Москву? Да поди ее уговори. Любому трудно переезжать из места, где провел всю жизнь, а Мария назло соглашаться не будет. Да и как они будут жить в небольшой квартирке вдвоем? Снимать две у Гели денег не хватит.
Гаденькая, неприятная мысль упорно вылезала на первый план. А может, сдать ее в больницу? Она же сама говорила тебе, что ты не ее дочь. Сама тебя столько лет мучала, испортила тебе жизнь. Что посеешь, то и пожнешь. «Нет!» – Геля даже встряхнула головой. Она прекрасно знала, как живут обитатели подобных учреждений. Несчастные, брошенные родственниками, среди грубых санитаров, не следящих ни за гигиеной, ни за состоянием своих подопечных. Сколько бы зла мать ни причинила ей в детстве, она все равно была мамой, Геля просто не могла так с ней поступить.
Найти сиделку? Вот только профессиональной сиделки тут не найти… А если просто какую-нибудь соседку, чтобы ухаживала, следила? «С маминым-то характером, ищи дуру», – усмехнулась про себя Геля.
А может тебе самой остаться здесь?
Геля дрогнула. Она сама не поняла, как эта мысль вдруг появилась в ее голове. Еще несколько дней назад она и допустить такого не могла. Как это остаться? Зачем? Она же отсюда сбежала! Сбежала от этого места, от этой жизни! У нее теперь своя жизнь, в Москве, она счастлива там. Строит карьеру, пытается построить личную жизнь. Там будущее – здесь прошлое.
Остаться ДОМА.
Это была чужая мысль, ни разу до этого не проскальзывающая даже в потемках ее подсознания, словно нашептанная извне. Ни разу она не жалела о своем отъезде. О разлуке с отцом – да, но никогда об отъезде как таковом. И никогда ей не хотелось вернуться, как бы тяжело ни было в Москве, когда она практически голодала на нищенскую стипендию, когда терпела унижения на первых работах – никогда. И вот теперь во внутреннем диалоге она совершенно спокойно спрашивает себя: а не остаться ли мне здесь, в этой деревне? И самое странное, самое шокирующее, что эта мысль не показалась ей ужасной. Ей хотелось бы тут же отбросить эту идею, в страхе отпрянуть от нее, проклянуть, забыть. Это же значит перечеркнуть полжизни, все, чего она добилась, все, что она так долго доказывала себе и окружающим. Но она не смогла возненавидеть эту мысль, не смогла заставить себя отнестись к ней с отвращением. Геля вдруг отчетливо поняла, что она приняла этот вариант и, вероятно, она будет его рассматривать.
А может все это и не нужно? Она испугалась, запаниковала. Кто сказал, что матери станет хуже? Вдруг то, что она приняла за ужасающее начало конца – всего лишь вспышка? Психоз, на фоне стресса, потери мужа. Мать, наверное, не спала несколько ночей, сейчас отоспится, успокоится. И все снова станет просто, и не надо будет ничего решать.
Геля успокаивала себя, но в глубине души прекрасно знала: Мария уже сделала первый шаг по мрачной спирали безумия, и дальше будет только хуже.
Телефон на столе завибрировал. Ну, конечно, снова с работы. Да оставят они ее когда-нибудь или нет? У нее умер папа, где хоть какое-то сочувствие, сострадание? Геля нервно включила режим «Не беспокоить». Хоть обзвонитесь теперь.
Когда она раздраженно отшвырнула телефон, дверь в кафе открылась и высокий широкоплечий мужчина, войдя, тут же навис над стойкой. Геля не видела его лица, только короткостриженый затылок на круглой голове, зато тут же отметила широчайшую улыбку на лице официантки. Игривым тоном она поздоровалась: «Ой, Тема, так рано ты сегодня».
Внутри Геля радостно завибрировала. А вдруг это тот самый Артем? Ее несуразный одноклассник, всегда такой неуклюжий, странноватый? Она подскочила к мужчине, осторожно коснулась его плеча: «Артем?..»