Бывает, конечно, и хуже. В конце концов, ей повезло с отцом. Одно из самых теплых воспоминаний в детстве, как он обнимает ее, гладит ее русые волосы, заплетенные в косичку, своей теплой рукой и шепчет: «Ангелиночка… Ты ангел, который к нам с неба упал».
Ангелина. Это папа придумал ее имя. Остальные редко так ее звали, а он – всегда. Она не очень любила свое имя, устаревшее, почти не встречающееся среди сверстников. Одноклассники даже пытались подшучивать над ней поначалу, но она умела за себя постоять, дать отпор. Постепенно она стала Гелей, это короткое дерзкое имя подходило ей гораздо больше. Да, ей не нравилось, когда ее звали Ангелиной. Но только если это был не отец. Сколько любви, сколько нежности было в его голосе, когда он произносил эти четыре слога.
Непонятный шорох раздавался прямо под ее дверью. Да что это такое может быть? Может, кот проскочил в открытую дверь со двора? Она вынырнула из-под одеяла и решительно направилась к двери, чтобы прогнать наглеца. Схватилась за ручку и… Замерла, прислушиваясь.
Из-за двери доносилось тяжелое, сдавленное дыхание. Это явно был не кот. Но кто тогда? Геля похолодела, когда представила свою мать, в ночной тьме прильнувшую к ее двери, подслушивающую, и дышащую так тяжело, будто ее грудь сдавили тяжелым грузом. Надо открыть дверь и высказать ей, насколько это неприемлемо. Но этот дикий, безумный, неестественный образ подслушивающей матери въелся в ее мозг и парализовал ее. Геля стояла, вцепившись в дверную ручку настолько сильно, что костяшки на пальцах побелели, и слушала чужое дыхание за дверью. Оно становилось громче, словно проникало в комнату. Сиплое, хриплое, оно с трудом просачивалось через щель дверной рамы, постепенно наполняя собой все пространство. Боясь пошевелиться, Геля чувствовала, как комнату ее детства обволакивает что-то чужеродное, отталкивающее. Свет от настольной лампы стал тусклым, он горел откуда-то далеким маяком, не в силах разогнать сгустившуюся в комнате темноту. Геля почувствовала, как ее тело покрывается мурашками от внезапно подступившего холода, ползущего по ногам, заставляющего сжаться все кровеносные сосуды, отдаваясь дрожанием в скованных руках. Она и сама не знала, сколько простояла так, когда вдруг вздрогнула от внезапного резкого скрежещущего звука, будто чей-то огромный коготь впился в дверь, оставляя на ней глубокую царапину. Она была так напряжена, вся превратилась в вытянутый нерв, что от этого звука ей стало больно, будто по ней полоснули тонким лезвием. Под тяжелый грузный топот дыхание стало медленно отдаляться от двери. Геля все еще не могла пошевелиться, вслушиваясь в отдаляющиеся звуки. Они двигались в сторону спальни матери.
Страх внутри нее боролся со странным, гипнотизирующим желанием узнать, что произошло, что это было. Все внутри кричало: отпусти ручку, ложись в кровать, спрячься под одеялом, не дыши! Но это зловещее любопытство, магнитом тянущее ее из безопасности небольшой комнаты в темноту неизвестного, было непоборимо. И она поддалась ему, повернув ручку и тихо открыв дверь.
Ей потребовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть к абсолютной тьме, царившей в коридоре. Геля покралась к родительской комнате, осторожно наступая на доски, стараясь не допустить ни единого скрипа. Вслепую нащупала комод, аккуратно придерживаясь за него, чтобы не дай бог не задеть вазу, медленно продвигалась вперед. Занавешенное зеркало ночью казалось еще страшнее, чем при дневном свете, приобретая потусторонний вид закрытого портала, ведущего в какие-то жуткие, запретные миры. Наконец, она добралась, опустилась на корточки, подползла ближе.
Дверь в спальню матери была закрыта неплотно. Из небольшой щели в коридор пробивался теплый свет настольной лампы. Геля, затаив дыхание, снова припала к двери, но на этот раз была ее очередь подслушивать.
Из спальни доносилось невнятное бормотание. Геля выдохнула. Ну, дура. Чего так перепугалась? Может мама просто хотела понять, спит дочь или нет. Да даже если она и не в себе, у нее только муж умер, чего тут удивительного? А ты уже напридумывала себе.
Ночной воздух рассек скрипучий хриплый голос:
- ОТДАЙ…
- Нет, нет, нет, ни за что… – вторил ему тихий шепот матери.
- МНЕ…
- Никогда, нет, не получишь…
- МОЕ…