Белину без церемоний уронили на землю — с небольшой высоты, но всё равно больно, до кровоподтёков. Белина не сдержала крик, но на этот раз наказания не последовало — только тишина осталась. Не полная — оставались звуки природы и даже драконьего жилья. Поэтому девочка всё же осмелилась позвать на помощь. Сквозь мешок её голос звучал глухо, а когтистая лапа тут же сжала пасть до боли.
— Поорёшь после того, как отдашь письмо, — прорычал незнакомый голос. Белина замерла, от страха не смея шевельнуться. — Было бы проще убить тебя и вытащить его, но я не опущусь до того, чтобы рвать глотку беззащитной малышке. Письмо! — повторил голос более властно и злее.
Белина понимала, что при неподчинении её могут и убить — странно даже, что не убили сразу, ведь так гораздо проще получить не только письмо, но и душу вдобавок. Поэтому она и не стала перечить, нарушила обещание Артаре.
— Умная девочка, — когти врага скользнули по её спине, оставляя неглубокие царапины. — А теперь — кричи. Надеюсь, ты докричишься до Ликдула раньше, чем тебя сожрут — но то твои проблемы. И привет Мирдалу!
Глава четырнадцатая
Такой ли ты Светлый?
Нарата пробудилась посреди ночи. Минуту она мяла лапами край тонкого одеяла и оглядывала свою комнату, пытаясь понять, что именно её разбудило. На новом месте, конечно, неудобно было с непривычки, сколь бы ни была уютной комната. После дня осмотров нового места, изучением интерьера Нарата не занималась, и сейчас её сонный взгляд скользил по темным силуэтам. Застывших, словно спящих предметов в комнате хватало, но никаких других теней или подозрительного отсвета чужой ауры не было. Так что же пробудило её?
Тихий крик стал различим лишь благодаря ночной тишине. И, кажется, исходил он снаружи дома. Резко встав, не осознавая в полусонном состоянии, как движется, драконесса подбежала к окну и отворила ставни, сменяя духоту на прохладную свежесть. Высунув голову наружу, прислушалась к повторному приглушённому голосу — он исходил из леса. Странно, что редкие неспящие драконы на улицах Ликдула не слышали ничего — не водили ушами, не поворачивались в ту сторону, а продолжали тихо переговариваться и что-то пить.
Нарата была импульсивной девушкой — мамин характер. Пролезая в проем окна, она вцепилась лапами в подоконник, распахнула крылья и спланировала вниз, но не стала приземляться, а взвилась в воздух. Крик, в котором слышался призыв о помощи, повторился вновь.
Рыжегривая быстро отыскала страдалицу по ауре — ничем иным, кроме голоса, она себя не выдавала, сокрытая зарослями куста и тканью мешка. Нарата помнила, что это одна из девчушек, пускавших огни с крыши, когда Нингаль только прибыла в деревню — и это подтвердилось, стоило разорвать мешковину. Белая драконочка с необычайно пушистым хвостом относилась к младшим ученикам. Постанывая и придерживая лапой животик, она со страхом смотрела на Нарату, подёргивая связанными лапами. Драконица быстро освободила их и взяла дрожащего ребенка на лапы: кто бы на нее не напал, следовало как можно быстрее поведать об этом Мирдалу!
Единственной проблемой было то, что Нарата не знала, где Мирдал живёт, а детёныш едва дышал от страха и на вопросы не отвечал. Но проблема решилась простым пролётом над улицами и более внимательным присматриванием к аурам жильцов. Мирдал, оказывается, обретался в одной из комнат второго этажа самого старого и неотремонтированного здания. Зато на нём имелся удобный взлётный балкон, куда Нарата и приземлилась. В ее голове скользнула мысль, что вот так мог бы прилететь и любой иной дракон… в том числе и недружелюбный!
— Если ты не хочешь защищать себя, защищай хотя бы своих детей! — Нарата хвостом открыла незапертую дверь и вломилась в скромную комнату, впрочем, более обжитую, чем пока была у самой ученицы. Единственным источником света было тусклое сияние с шерсти не спавшего дракона, что просто сидел подле входа, смотрел на проём, ожидая посетителей. Без слов он встал и взял у ошарашенной Нараты девочку из её лап, присмотрелся к её животу и стал выправлять в нём что-то аурой. Сама маленькая крылатая при том стала засыпать, напряжение с её мордочки ушло, сменившись спокойной радостью крепкой дремоты.