Вот почему я решил переехать в новое место Ноя на следующие пару месяцев, пока в моём доме будут проходить ремонтные работы. Видимо, мне нужно залечь на дно и вести себя, как взрослый.
За исключение того, что я стою здесь без трусов и держу коробку с надувными куклами. Итак, в целом, я думаю, Ной более взрослый, чем я.
— Это коробка с надувными куклами.
Я опустил коробку на пол гостиной.
— Великий Эйден Джексон так испытывает нужду, что ему приходится прибегать к надувным женщинам? — Ной искоса смотрит, пока проходит через гостиную в сторону кухни.
— Конечно, нет. У меня полно настоящих живых женщин, которые бросаются на меня. Это Лось занимается ерундой. Он отправил это Дику Бальзаку.
Это имя заставляет меня смеяться. Может быть, у меня чувство юмора двенадцатилетнего, но это дерьмо смешное. Даже если очень горячая, неимоверно сексуальная соседка подумала, что я какой-то извращенец-любитель-надувных-кукол.
Ной засовывает голову в холодильник, вытаскивая овощи и семейную упаковку говяжьего фарша. Я не могу видеть лица друга, но точно знаю — его глаза закатываются, потому что он думает, что выходки Лося глупы, как ад.
Лось, очевидно, прозванный за его размеры, всегда посылает розыгрыши команде в конце сезона. Это традиция, так же как я играю голым в бонго перед большими играми — а также, когда есть настроение для этого, как сегодня утром. Игра голым в бонго началась как шутка перед моей первой игрой в Техасе. Я выпил слишком много пива и купил барабаны бонго, а потом подумал, что будет забавно изобразить Мэтью Макконахи, так как я был в Техасе и всё такое. Тогда мы победили, и, очевидно, я не мог перестать играть на них, иначе мы бы проиграли. Вот так работают суеверия. Так что с тех пор бонго следовали за мной.
Ной оборачивается и смотрит на меня с отвращением.
— Чёрт возьми, чувак. Почему ты пришел на кухню со своими болтающимися причиндалами? Я хочу есть, а не блевать, — он делает паузу. — Подожди. Ты выходил во двор вот в таком виде?
— Я играл на террасе наверху, и раздался звонок в дверь.
— Некоторые люди надевают чёртову одежду, чтобы получить почту, — бормочет он. — Убирайся с моей кухни.
— Ты мог бы открыть дверь, чувак. Ты слышал, что я играю.
Ной пожимает плечами.
— Я был в душе.
— Во всяком случае, это был не посыльный. Спроси меня, кто это был.
Ной тяжело вздыхает.
— А меня должно волновать, кто это был?
— Должно, если бы ты увидел свою горячую, как ад, соседку. Она пришла, потому что ей доставили надувных кукол.
Ной стонет.
— Ты вышел на улицу абсолютно голым, чтобы получить посылку с надувными куклами от соседки, когда я только что переехал в этот район на прошлой неделе?
Он выделяет слова «этот район», потому что это тихое, аристократическое место — а не то, где вы увидите голых футболистов, бегающих вокруг. Другими словами, район чертовски скучный.
Я пожимаю плечами.
— Мне насрать на соседей. Какая-то старушка, вероятно, через дорогу смотрела на мою задницу через бинокль и благодарила свою счастливую звезду, что я переехал сюда.
Ной фыркает.
— Я уверен, что соседи это оценят.
— Цыпочка по соседству сделала это.
Он стонет.
— Да ладно, мужик. Не гадь там, где ешь. Я говорил тебе, что ты можешь остаться здесь на лето, только если не будет шалостей.
— Клянусь Богом, Ной. Когда ты стал восьмидесятипятилетней старушкой? Шалости?
— Поскольку я заключаю контракт, — напоминает Ной мне. — И да, шалости. Такого рода, из-за которых у меня проблемы, а затем я заканчиваю с дерьмовой командой и дерьмовым контрактом, потому что я обуза. Такого рода, из-за которых ты попадаешь в неприятности и теряешь контракт с командой.
— Ни одно наше дерьмо не доставило нам никаких реальных проблем, — протестую я, закатывая глаза. — Нас арестовали только раз, и это случилось, когда мы вернулись в Вест-Бенд.
— Это было в прошлом году, — утверждает Ной.
— Мы находились в тюрьме всего несколько часов. Гонка на паре тракторов по главной улице — это не совсем преступление века.
— Ты протаранил ограждение на ферме «Старик Джонсон», и коровы выбрались наружу.
— Пара коров.
— Все его стадо. Одна, из которых вошла в церковь на следующее утро во время проповеди священника.
— Одна корова из всего стада. И это было потрясающе. Барбара Джо Эндрюс была в середине своего соло.
— Угу. А как насчет цыпочки, которая засветилась во всех таблоидах, потому что сказала, что ты ее обрюхатил?
— Но я не обрюхатил её, не так ли? Я даже не спал с ней. И я зачехляю свои причиндалы, спасибо тебе огромное. Последнее, что мне нужно, это кучка маленьких Эйденов, бегающих вокруг.