Манека, было арестовали, но с помощью своих высокопоставленных покровителей он вскоре исчез из тюрьмы. Два года Мирча скрывался в горных монастырях, где отрастил бороду и стал носить сутану. В одном из монастырей он получил, имя Досифей.
После прихода в 1940 году к власти фашистского генерала Антонеску Манека сбросил сутану, сбрил пышную бороду и, одетый в зеленую рубашку и черные брюки, заправленные в сапоги, появился на улицах Бухареста. Он немедленно был зачислен в легионерскую полицию.
Не теряя времени, Манека приступил к «работе». Почти каждую ночь он ездил по городу, врывался в дома, обыскивал, арестовывал, грабил.
В кровавые дни легионерского мятежа[3] для Манека наступила вольготная жизнь. Во время одной из стычек на улицах города он оглушил раненого солдата, облил его бензином и поджег. Человек извивался в огне, а «мальчики», возглавляемые Манека, кровожадно ревели вокруг живого костра. Немало и пограбил он в те дни. Но мятеж был подавлен, и Манека снова удалился в горы.
Через три месяца Манека и его друзья написали Антонеску письмо, в котором просили прощенья, называя себя «бедными заблудшими овцами». Разумеется, они были прощены. По приказу своего подпольного начальника Манека обосновался в небольшом городке Турку-Мэгурей.
Тогда же Манека познакомился с дочерью ремесленника Анной Герасим, блондинкой с серыми глазами, на три года моложе его. Манека спешно «влюбился» в свою знакомую, тем более что начальство дало директиву устроиться в жизни прочнее и солиднее.
Наивная и простая, Анна отвечала на ухаживания Мирчи, а он без устали рисовал ей радужные картины их совместной жизни. Однажды Манека попросил руки девушки, но началась война, и Анна прямо сказала ему:
- Нет, Мирча, поженимся лучше после войны. Неизвестно, как бы пошло дело дальше. Все изменили события на Восточном фронте. Накануне Сталинградской битвы Мирчу мобилизовали, но помог один врач — и Манека остался «лечиться» дома.
Когда Мирча слушал сообщения о приближении советских войск, его пробивал холодный пот, но все же он оставался на месте, надеясь, что там, где нужно, о нем не забыли.
И действительно, в одну из сентябрьских ночей 1944 года кто-то осторожно постучал в окно его комнаты. Перепуганный Манека тихо поднялся и поглядел в окно. Серебристый свет луны освещал незнакомца, лицо которого было закрыто капюшоном. Убедившись, что незнакомец один, Манека открыл окно.
- Мирча Манека? — прошептал незнакомец.
- Я.
- Хорошо, что нашел тебя. Пришел за тридевять земель.
- Как видишь, живу в Румынии. Это был пароль. Манека быстро впустил незнакомца.
- Передаю тебе приказ начальства. Пробирайся в Нюрнберг. Там мы накапливаем силы, — сказал незнакомец.
После этого визита Манека долго не мог заснуть. Ему мерещился незнакомец, а в ушах слышалось слово «пробирайся». Легко сказать, «пробирайся»! Несколько дней он обдумывал, как лучше выполнить поручение. Наконец, тщательно все взвесив, Манека явился в местный военный комиссариат и заявил о своем желании добровольно вступить в румынскую Народную армию. Его просьба была удовлетворена: через три дня «добровольцу» нужно было явиться в часть, отъезжавшую на фронт. Выходя с предписанием в руках, Манека победно улыбался.
Прощание с Анной было недолгим:
- Ухожу на фронт… Долг перед родиной — прежде всего… Ухожу и, может, не вернусь… может, никогда не увидимся.
* * *В разгар ожесточенного боя в горах пропал без вести солдат по имени Мирча Манека. Только два дня он был на довольствии в роте, а на третий его уже не увидели у полевой кухни. Одни считали, что новичок погиб при атаке, другие думали, что его убило и засыпало землей при бомбежке.
Никто и не подозревал, что во время нашей атаки, отбитой гитлеровцами, Мирча Манека, притворившись убитым, спрятался в воронке от снаряда. Никто не увидел, как в ту же ночь Манека пополз к немецким окопам, буквально сливаясь с землей при каждой вспышке ракеты.
Едва он проник за колючую проволоку, его заметили.
- Хальт! — услышал он повелительный окрик. Испугавшись, что его вдруг пристрелят, Манека изо всех сил закричал по-немецки:
- Я свой, не стреляйте!
Вскоре Манека был в кругу старых друзей, недалеко от Нюрнберга. Война близилась к концу, и бандиты со страхом следили за событиями.
После капитуляции Германии лагерь, где они жили, оказался в американской зоне оккупации.
Побывав в нескольких лагерях для перемещенных лиц, окончив диверсионную разведывательную школу и получив кличку «Агент К-4», Манека обрадовался, что наконец-то он приступит к настоящей работе. Но дни проходили за днями, недели за неделями, а ему никто не предлагал покинуть школу…
Все началось с неожиданного телефонного звонка..
- Манека, одевайся, — услышал он в трубке голос мистера Джорджа, одного из своих наставников, — приготовься к отъезду.
- Слушаюсь!
- С собой, — продолжал тот же голос, — не бери ничего.
Через десять минут двое высоких мужчин хлопнули дверью комнаты Манека.
- Готовы?
- Готов.
Все трое вышли в парк, примыкавший к школе. Там их поджидал роскошный лимузин с притушенными фарами. Машина бесшумно тронулась с места.
Усевшись поудобнее, Манека взглянул на своих попутчиков, занявших места по бокам. Он попытался угадать, куда они едут, но кромешная тьма заставила его отказаться от этого намерения.
Лимузин мчался с большой скоростью, сворачивая то влево, то вправо.
- Курите? — спросил, один из незнакомцев, распечатывая пачку сигарет «Камелия».
Манека взял сигарету и с наслаждением затянулся. Табак оказался приятным. Он хотел было спросить спутников, долго ли еще ехать, но голова вдруг стала тяжелеть. Манека быстро одолел сон. …Очнулся Мирча в незнакомой комнате, обитой желтым шелком. Перед ним стоял американский офицер с погонами майора.
- Курите? — спросил он, показывая на ящичек с сигаретами.
- О нет, благодарю, — отказался Манека, вспоминая недавнюю сигарету.
- Напрасно, это «Гаванна».
Американец закурил и, разглядывая Мирчу сквозь легкий табачный дым, уселся в кресло напротив.
- Догадываетесь, зачем вас привезли сюда?
- Да, — кивнул Манека.
- Мы пошлем тебя в Румынию, — переходя на «ты», жестко сказал майор. — Правда, не одного, с тобой будет еще один…
- Я его знаю? — осведомился Манека.
- Нет, ты с ним познакомишься. Но он будет только твоим попутчиком. Не буду скрывать ничего, — продолжал офицер, — задание трудное. В этой опасной игре ставкой будет жизнь. Но мы считаем тебя одним из своих лучших агентов и уверены, что все будет в порядке.
Майор поднялся и подошел к картине, изображавшей улыбающуюся мадонну. Не успел Манека рассмотреть красавицу, как картина тихо поднялась и сзади оказалась карта с какими-то кружочками и флажками.
- Подойди сюда, — обратился американец. Манека приблизился и узнал карту страны, откуда он бежал.
- Здесь на 112-м километре, — костлявый белый палец офицера остановился на изгибе одного из шоссе, — находится очень важный военный объект Румынии, интересующий нас. Запомни это место…
Ночной полет
Самолет летел на большой высоте. В окна были видны только мерцающие звезды. Манека отметил время: в полете прошло уже несколько часов. С каждой минутой приближался момент, когда нужно будет прыгать с парашютом на землю страны, откуда он бежал несколько лет назад. От этой мысли Мирчу словно окатывало ледяным душем. Он чувствовал, как напрягаются его нервы.