Вспомнив про стих, я поспешил прочитать его:
«Бывают мысли бесконечны
Поток их не остановить
И время стало быстротечным
Как день делами покорить?
Я так хочу найти ответы,
Зачем нам жизнь была дана?
Чтоб наплевать на все запреты
И стать любителем вина?
Нет. Частицу правды знаю:
Живу я ведь не для себя,
Я близких правдою караю,
Как мальчик давит голубя'.
Наивный, думал лень убил навеки
Ох, как ответственности груз боюсь
Не много ж сил таится в человеке,
Когда-нибудь и я сорвусь»
***
- 2 -
Однажды я задержался на работе и вернулся домой поздно ночью. Безумно хотелось лечь на шкаф - мое подобие кровати, и заснуть, провалиться, забыться.
Я резко оттянул воротник рубашки, отчего вылетела верхняя пуговица — душно. Будто эта одежда сдавливала все части моего тела, призывая согнуться.
Расстегнул ещё одну пуговицу сверху, выправил рубашку из-под подобия брюк.
В глазах потемнело - я оперся о стенку и зажмурился. Что-то уж очень сильно работа стала влиять на мое здоровье, но куда деваться? Прошло столько времени, а я до сих пор не в состоянии выполнить дневную норму. Просто потому что так и не научился держать свои мысли на замке, чтобы не улетать на работе куда-то за пределы разума...
Сделав ещё шаг я бы уже оказался на кухне, но что-то заставило меня заглянуть в соседнюю комнату — комнату Оливера и Трис.
И не зря - она не спала.
Ее голова свисала вниз с края кровати, руки были раздвинуты в стороны, а взгляд выражал отдаленность от этого мира. Я заметил тлеющий огонёк сигареты, который она сжимала в зубах.
Она курит?
Трис подняла на меня свой взгляд и поднесла указательный палец к губам, — «молчи».
"Интересно, какого это смотреть на мир сверху вниз?"
Я глянул на Оливера, мирно посапывающего на полу и обратно перевёл на неё взгляд – она продолжала смотреть мне в глаза.
Стало жутковато, я даже нервно сглотнул. Но Трис снова уставилась в одну точку. Как-то отчужденно, слегка прищурившись, выражая грусть...
- Не смотри на меня, как на сумасшедшую - так легче думается.
- Голова не кружится?
- Нет, я привыкла.
И ни капли эмоций в ее словах. Лицо стало каменным, - это меня напугало. Такой я ее еще не видел.
Я знал, что она также как и я, могла думать часами напролет, забыв о времени. Даже полагал, что это черта всех, кто перенёс на себе череду проблем, а чем их накапливалось больше, тем сильнее разрывался мозг от осознания того, что дальше будет хуже. Как говорит Оливер, это как ошпариться кипятком - неожиданно и неприятно, но неизбежно.
— А знаешь, нам всем будет не хватать нашей старой жизни. Прошлое нас закалило, и теперь, мы способны двигаться дальше.
— Что ты имеешь в виду?
— Пойми, что подростки, которые живут с родителями, не смогут освоиться в этом мире, — Трис закрыла глаза и тяжело вздохнула. — Я думала, что он тоже не приспособится, но как же ошиблась.
Я понимал, что слова почему-то даются ей с трудом. Это относилось к чему-то личному, неприкосновенному, поэтому мне стоило навострить уши, пока она не молчит.
— О ком ты говоришь?
Трис подняла свои глаза, из которых текли... слезы.
— Нет, ты не поймёшь. Ты станешь осуждать его, винить... прости, но я не скажу ни слова о нем.
Воспоминания поглотили ее с головой. Трис села по-турецки и схватилась руками за волосы.
Любой вошедший счёл бы ее за безумца, но я вижу человека на ступень развития выше меня — она пережила ещё какое-то горе, и мне кажется, что именно оно закрепило в ней эту статность и сдержанность. Но черт, что же всё-таки случилось?
— И не нужно говорить, если не можешь, Трис, — она вновь вздрогнула после того, как я произнёс ее имя.
— Он называл меня так... ох, это так больно вспоминать! Уйди, пожалуйста, уйди!
Я не хотел, чтобы Оливер проснулся и назвал меня причиной ее истерики, поэтому быстро прикрыл за собой дверь и вернулся на кухню.
-3-
Тихий вздох вырвался из груди.
Тогда я не понимал,что вся ее история отразится и на мне тоже. Я был глупым мальчишкой, движимым сердцем и эмоциями. Если бы я только знал, чем все кончится, то сделал бы все совершенно по-другому...
Шли дни. Мы перестали разговаривать, как раньше. Между нами вновь выросла стена непонимания. Я считал ее странной, а она меня психом-одиночкой. Только с Оливером мне удавалось нормально поговорить.