Нет, я любил Джули. Она была единственным солнышком в нашей объедочной семье, которому я обрезал все лучики... Но ее просто невозможно было не любить. Она могла подойти ко мне вплотную с серьезным лицом, будто я что-то натворил, а после протягивала свой маленький указательный пальчик и тыкала мне в живот, отчего мы оба сразу заливались смехом. А еще она чудесно рисовала. Не в смысле, что была потомком Микеланджело, нет. Она вкладывала в свои закорючки столько детского смысла, искренности и души, что я всегда восхищался ее творчеством и просил показать мне первым. А ещё она всегда считала, что раскрашено недостаточно ярко и потом можно было лицезреть огромные дырки на бумаге.
Я каждый день корю себя за то, что огрызался перед ней, проявлял нетерпение. Всю агрессию выливал на младшего члена семьи, когда ей нужна была поддержка больше, чем всем нам. Мы так погрязли в думах о собственной любимой заднице, что не замечали ничего вокруг. А нужно было просто не упускать момент, а не дожидаться, пока цветочек совсем не завянет.
Осознание пришло слишком поздно. Тогда я бежал по лестнице многоэтажки, перепрыгивая через несколько ступенек сразу, чтобы успеть. Спотыкался, поднимался снова, игнорировал безумные удары сердца и выдохшуюся дыхалку. Не подпускал и мысли, что...
— Джули, лучик, пожалуйста! — рыдал я, когда оставалось уже совсем немного...
Ох, до сих пор не верится.
Я помню, как закричал так громко, будто звук разлился по всему сити, передавая всю боль каждому, кто услышал его. Помню, как впервые задрожал перед дверью отца и только через несколько часов отважился войти. Помню, как быстро разбудил его и писклявым голосом протараторил печальную новость. Помню, как его лицо налилось кровью и как он со всей силы ударил меня бутылкой по голове.
А дальше... а дальше я помню только наши с отцом бессонные ночи в обнимку с учебниками по архитектурному строительству и проектированию.
Я всегда буду скучать по Джули. Она сидит так глубоко в моем сердце, что когда меня бьют подростки, я слышу ее смех и вижу перед глазами ее искреннюю улыбку и искрящиеся глаза...
Прости меня, Джулия Клювол.
❍ Глава 1
Я ворочался, пытаясь найти свою идеальную позу, чтобы заснуть. И так увлекся этим делом, что уронил клочок, который служил для меня одеялом, на пол, и чертыхнулся спросонья. Вставать и открывать глаза было настолько лень, что, применяя минимум усилий, вытянул правую руку, нащупывая кончик ткани, которая так и не думала находиться. Уже чувствуя дискомфорт в области плеча, я... с грохотом свалился.
В комнату испуганно вбежал Оливер, держа в руках табурет.
— Очень устрашающе, Олив, — зевнул я. – Я просто свалился с серванта.
Старший Роуд ухмыльнулся и опустил табурет на пол. Только тогда я обратил внимание на внешний вид Оливера, который уж явно не был похож на домашний прикид уставшего холостяка.
— Куда-то собрался? – я посмотрел на часы. – В три ночи?!
— Три двадцать восемь, — уточнил Оливер. — Самое время занять очередь, бро! Сегодня же чёрная пятница!
— А у меня семь пятниц на неделе! — спросонья пробормотал я. — Не неси бред и ложись спать.
— Ну если хочешь, сам иди морозить свою задницу...
— Куда?
Оливер налил себе воды из покоцанного графина и за секунду осушил его.
— Сегодня какой день, по-твоему, обдолбыш? – спросил он.
Я пожал плечами.
— Вот только по одному твоему движению могу сказать, что ты не читаешь газеты, которые я тебе дал, — зевнул он и махнул на меня рукой.
— Как не читаю? – запротестовал я. – Там ничего не говорится о том, что надо валить куда-то в темень, вообще-то!
— Черная пятница. Сегодня Черная пят-ни-ца.
Он выжидающе смотрел на меня, сложив руки на груди, но я продолжал жестко тупить и опять пожал плечами. Тогда тот устало вздохнул и быстро зашагал в свою комнату, через некоторое время вернувшись с газетой.
— Читай, — бросил он.
— Да ты гений, братан, — усмехнулся я. — Мы же свет экономим, забыл? — готов поклясться, что в этот момент Роуд закатил глаза.
— Короче, одевайся, у нас мало времени, по дороге поговорим, — он кинул в меня брюки, а сам скрылся за коридором в темноте. — Живо!
— А Беллатрис с собой не возьмем? — не раздумывая вырвалось у меня.
— Я СКАЗАЛ: ЖИВО!
Поверх футболки я натянул на себя свитер, брюки пришлось надевать уже у выхода, под надоедающие причитания Оливера. Он со смехом ударил меня по заднице и выбежал на улицу. Псих, я же чуть не грохнулся!