Воздух. Здесь совсем нечем дышать...
Нашёл глазами Оливера, который с улыбкой наблюдал за мной. Ещё бы, мой взгляд наверно полон страха и недоумения.
Вдруг ноги запульсировали от жуткой боли. Я снял один кроссовок и в ужасе уставился на отдавленные толпой пальцы, которые все были в крови.
— Это ещё нормально, — успокоил меня Оливер, который стоял рядом. — В первый раз я вообще упал и чуть ли не сдох. Я был тоже примерно твоего возраста....
— Нахрена ты взял меня с собой в этот бедлам? Я же теперь вообще стану социофобом! – в шоке прокричал я.
— Это наша жизнь! — спокойно отозвался Оливер и как всегда улыбнулся. — Мы - семья. Друг за друга, да ведь?
Его слова заставили меня заткнуться. На долго. Аж до конечной станции. Не хотелось говорить. Все давило, душило, угнетало. Каждая минута длилась вечность.
— Пойдём, — сказал Оливер. — Не время расслабляться, худшее - впереди.
❍ Глава 2
Когда во всех газетах кричали, что марсиане будут присылать просроченные товары, никто и не смел думать, что это унизительное, на первый взгляд, одолжение, станет для нас чем-то настолько значимым, что мы ослепнем к опасности, к которой каждый раз будем подвергаться.
Раз в месяц, в пятницу.
Бесконечные очереди, мучительные минуты ожидания и безумие, в которое превращалось это «культурное» мероприятие, в народе прозвали как «Черная пятница» — день, когда твое терпение и потребности ставятся на весы, проверяя, какой элемент потяжелеет первым. Это день, когда бесплатный кровавый массаж ног получаешь от одних людей, а вероятность подхватить какую-то заразу из-за того, что постоянно тебе в рожу кто-то чихает или плюется, от других. День, который превращает тебя из экстраверта в параноика, боящегося толпы.
Но дефицит и желание, к сожалению, всегда побеждает...
Конфеты с кислинкой, леденцы, бесконечные сорта шоколада, напитки всевозможных вкусов, вафли, печенья... Можно найти все, что угодно, даже косметику для девушек и новейшие компьютеры и смартфоны, но зачем все это нам, если денег еле как хватает на все самое необходимое? Скажем, на десять рулонов туалетной бумаги, мелочь из канцелярии, на что-то нужное из белья, замену каких-то тёплых вещей, ну и, конечно же, на пять плиток Milka, которые моментально избавляли всех нас от депрессии на протяжении месяца.
Острый холодный воздух заставлял жмуриться. Даже если закрыть лицо рукой и отвернуться от ветра, то не получиться контролировать ситуацию с кучей зевак вокруг, которые в любой момент могли сбить тебя с ног и пойти дальше. Прямо под тихую песню твоих хрустящих ребер.
Нет, это же только глянуть и все станет понятно! Люди здесь словно превратились в роботов, которые механическими движениями направлялись туда же, куда и все. Я нагло заглядывал в их глаза и видел пустоту. Вакуум, пробирающий до дрожи...
Оливер шагал как-то слишком резко и быстро. Грубо подначивал меня, чтобы я ускорялся, а не плёлся, как улитка, и крепко сжимал лямки портфеля, постоянно озираясь по сторонам.
Чего боялся? О чем думал? Не знаю и знать не хочу, но я почему-то теперь тоже без причины поглядывал в разные стороны...
Пальцы онемели настолько, что я уже переставал их особо чувствовать.
— Правило номер один, — без эмоций вновь произнёс Оливер. — Не бери больше, чем можешь.
Я кивнул, кажется, в третий раз.
— Правило номер два...
— Я помню, Олив. Если беру, то только самое необходимое.
Роуд одобрительно кивнул.
Люди, люди, черт возьми, повсюду эти люди.
Сейчас все они прыгали на месте от холода и растирали свои тела руками. Почему стояли и чего ждали?
Если поднять голову и присмотреться, то сквозь облако тумана все-таки можно рассмотреть что-то металлическое, на вид крепкое и нескончаемое по высоте. Это были ворота. Грань между относительно спокойно стоящими людьми и сумасшествием с давкой, которая могла начаться в любую секунду. Все зависит от этих долбанных организаторов, которые придумали всю эту систему.
"Стадо в загоне", — пронеслось у меня в голове, когда я глазами уловил конец врат, который, казалось, возвышался в самые небеса.
— Люк, прикрой меня, ты высокий, — неожиданно дрожащим голосом произнёс Оливер. Его зрачки забегали в разные стороны, а руки как-то сдержанно сжались в кулаки.
— Что случилось, Олив? — как всегда не вовремя тупанул я.
— Быстрее, быстрее. Щит, поздно.
Я обернулся. Так медленно, глупо и наивно уставился на парня в порванных штанах и грязном свитшоте, рукава которого мохрились и прямо на глазах рассыпались. Он нахально толкал смертных в разные стороны, будто бы ему это занятие приносило удовольствие, а недовольные возгласы и крики девушек вызывали удовлетворенный оскал на его лице. Парень стремительно протискивался в нашу сторону.