— Великаша, ты ранен?
Девочка осмотрела нового друга. Рана в боку плотно перевязана поясом собиральщиц. Вся в крови, но подсохла. Кровотечения не было.
— Ратмиша, миленький, тебе нужно поспать до утра. Потом наступить зелёный день и ты выживешь. Только не умирай!
Тайя кинулась во двор, набрала соломы и положила Голяшке под голову. Потом вынесла из лавки все бутылки, сваренные накануне, и выставила перед входом. Запертая дверь и вереница бутылок подскажет местным, что можно брать в долг. Чаще не возвращали, но девочка думала о другом. Нуги пропал, Ратмир ранен, Люция спит. Она теряет новую семью. У ней осталась единственная надежда — человек в капюшоне. Девочка проверила переданный ей флакон и посмотрела на солнце, медленно заходящее за горизонт. Бутылки перед входом остановят людей от проникновения внутрь. Значит, когда она будет на ужине, Ратмира не обнаружат. Лишь бы дожил до рассвета!
Через полтора часа солнце коснулось горизонта, наступило междувременье. Остался небольшой промежуток, после которого солнце зайдёт. Тайя откупорила флакон. Кроме человека в капюшоне ей больше не на кого было рассчитывать. Поэтому его указания девочка собиралась выполнить в точности. Она смотрела, как солнце опускается всё ниже и ниже.
Тайя уже поднесла зелье к губам, как Голяшка застонал.
— Ратмир!
Девочка поставила флакон и подошла к мужчине. Молодой человек открыл глаза, поморгал, но не пришёл в себя. Тело опять погрузилось в спячку.
— Ратмиша, ты держись. Главное, держись. Пройдёт ночь, наступит зелёный день и ты поправишься.
Флакон стоял на полу, девочка отвлеклась и забыла про него.
— Неужели Шварц откроет свою личность барону?
Мортус попросил Пурелия после игрищ заглянуть к нему в дом для обсуждения дальнейших шагов. Но суетливый малыш не пришёл. Казнахрон уже начал подозревать, что книгочей сбежал, но тот явился на закате в обычном расположении духа: капризы, шутки да взбалмошность.
— Раскроет личность? Понятия не имею, — развёл руки в стороны Пурелий и плюхнулся в кресло. — А где наш храбрый воин? Танцует?
Мортус сам не знал, куда пропал воевода, поэтому ушёл от вопроса и повторил:
— Так что на счёт Шварца? Бадьяр шутить не станет.
— Да, да. Казнит. Знаю. Хлоп и нет головушки у книгочея. Шлёп, шлёп так по земле, — Пурелий засмеялся.
— Завидую вашему самообладанию.
— Ой, да ладно вам! Что это? Печёные яблоки? Возьму два. Нет! Три! — Пурелий откусил одно яблоко. — Фу, кислое, — бросил обратно в тарелку. — А это? О, нормально. Что вы спрашивали? Ах, да. Голова. Шлёп, шлёп.
Пурелий замолчал. Он ел яблоко и думал. Мортус не стал торопить книгочея. В отличие от Гидона, он привык к поведению маленького прохвоста.
— У меня не было выхода, уважаемый Мортус. Барон захотел выпустить гнев, он его выпустил. Условия, поставленные мне, переданы Лукосу. Теперь ему решать, будет моя голова шлёп, шлёп, или нет.
— Голяшка?
— Думаю, он.
— Разве не Тацит? Этот мужчина многое знает.
Пурелий доел яблоко и задумчиво произнёс.
— Вся троица пропала. Ни Тацита, ни Голяшки, ни Люции. Старуха спит в доме Балуна, а остальные исчезли. Дело дрянь. Эх, голова моя. Шлёп, шлёп.
Тайя опомнилась, когда солнце уже полчаса, как село. Нужно выходить на званный ужин, а она — дура! дура! дура! — забыла выпить отвар. Девочка подскочила к флакону и быстро его осушила.
— Только бы не обиделся, только бы привёл Нуги. Всё сделаю, всё сумею, — шептала девочка.
Она проверила Люцию, вернулась к Ратмиру, поцеловала его и схватилась за ручку двери, чтобы пойти на ужин. Но человек в капюшоне просчитался с дозировкой. Девочку повело и она без сознания рухнула рядом с Голяшкой.
«Опять! Опять подвела, сволочь!» — думал человек в капюшоне, разглядывая знать.
Публика, собравшаяся у Бадьяра Широкого веселилась. Все приглашённые надели лучшие одежды и пестрили богатством. Все, кроме голого лекаря, проигравшего спор. Знать периодически шутила над молодым человеком, но тот не унывал. Лучше сидеть голым на званном ужине у барона, чем одетым наблюдать за ним с улицы.
Бадьяр Широкий не переживал об отсутствии девчонки. Может, сбежала, может, завистники убили. Незачем в его присутствии лишний раз восхвалять кого-то, кроме него и короля. Отсутствием Тайи обеспокоились только четверо. Отравитель, лишившийся завороженной бомбы. Гидон, досадовавший, что не проверил её дом, как хотел. Может, Тацит шёл именно к девчонке, когда он встретил его в Ливнёвке? Пурелий, связавший пропажу гостей города и девочки. И Мортус, размышлявший, что бы это значило.