— Видели?! — рабочий показал стражникам хвоинку. — Она воровка!
Тайя испуганно уставилась на хвоинку в руках рабочего и не заметила, как мальчики одобрительно улыбнулись пареньку с оттопыренными ушами. Он был самый старший из них. В конце года его ждала инициация и прощание с кедровой, а дома два младших брата. Своё место-то он уступит, уже договорился. Осталось устроить второго. Мальцу помог случай. Один из собирателей на днях утонул. Пацан предложил Весте Кнут своего братишку и народница согласилась. Но вмешалась девка-самогонщица, вернувшая кочан. «В кедровой честность — главное достоинство», — пояснила свой выбор Веста. Поэтому пацан решил подставить Тайю. Пустил вперёд на продувку, чтобы до своей очереди успеть закрепить украденную хвоинку на шее девочки.
— Посадим воровку под хомут, — решил рабочий, отобрав у Тайи продукты. — Веста вернётся и скажет, что с ней делать: недельные пытки или изгнание.
— В моём родном городе обожают утренний сбор! Обратите внимание, любезнейший, на цветки. Видите, тут чашечка? Нужно поймать момент с ранним раскрытием, тогда семена будут особенно ароматны.
Молодой человек держал в красивых тонких пальцах полевой цветок, случайно оказавшийся в корзине рыбака. Юноша был красив. Элегантный костюм, ремень с массивной бляхой и сапоги на высоком каблуке. Скорее даже не сапоги с каблуком, а каблуки с небольшим голенищем. Молодой человек был низок ростом и никогда не забывал об этом. Белые волосы юноши приятно пахли.
— Я принимаю только монеты, — угрюмо сказал торговец рыбой.
— Вы не поняли. Я случайно обнаружил эту красоту среди… — молодой человек сбился, скривил на мгновение нос от резкого запаха рыбы, но быстро нашёлся, — великолепия вашего товара! Понимаете, я как художник, как летописец, как естествоиспытатель по своей натуре, по своему призванию не могу в этот великолепный, наполненный чудными красками жизни день пройти мимо… увядающей жизни.
Рыбак вытер сопли рукавом, взглянул на пасмурное небо и поддержал диалог:
— Чё?
— Вот! Вы тоже своего рода экзистенциональный наблюдатель. Мы так близки с вами, — рыбак икнул, юноша кивнул и продолжил. — Этот базар, эти милые люди, мы все участники большого представления под названием жизнь. Каждый из нас осознаёт всю тяжесть пароксизма сущего.
В этом момент к молодому человеку подошли два стражника и громко спросили:
— Книгочей Пурелий?
— Во, во, правильно! — оживился рыбак. — Заберите его, он мой товар обоссать хотел. Сущего ему захотелось, ишь ты!
Молодой человек подтвердил:
— Да. Я книгочей. Вот мои белые волосы, вот сапожки, вот мой костюмчик. Нравится?
— Велено срочно доставить в дом к Бадьяру Широкому.
Стражники подхватили юношу под руки и, не церемонясь, быстрым шагом понесли вперёд спиной. Книгочей удивлённо выпучил глаза и поджал ноги. Юноша, бестолково пялясь по сторонам и сжимая полевой цветок, покорился судьбе.
— Удачной торговли, — крикнул молодой человек рыбаку. — Прошу простить, но у меня образовалась неотложная встреча.
— И в жопу ему головёшек напихайте! — попрощался в свою очередь торговец.
Пока стражники несли гостя по улицам города, книгочей успевал обмениваться репликами с прохожими.
— О, мусорщик Герд! Рад тебя видеть.
— Мамаша Чепец, вы опять следите за домом вдовца-бортника?
— Ой, да пошёл ты, псина тощая, — злобилась в ответ женщина.
— Маэстро, ваш галстук сегодня особенно хорош! — Пурелий сделал комплимент уличному музыканту и тот с улыбкой поклонился, приподняв потёртый берет.
Когда знакомые заканчивались, книгочей обращался ко всем сразу:
— Доброго дня, благородные жители города Зелёной долины.
— Сжечь его, сжечь! — раздавалось в ответ со всех сторон, впрочем, не злобно.
Горожане продолжали заниматься своими делами: пили, сквернословили, следили за вещами, чтобы не украли и крали те вещи, за которыми плохо следили, торговались до хрипоты, смеялись и плакали, в переулках дрались, в компаниях спорили, делились новостями и слухами. Всё вокруг бурлило, хвасталось и завидовало. Обычная городская жизнь обычного города.
— Пурелий, ты куда? Неужели сбегаешь, не отведав лучший бутон Зелёной долины?
Под общий хохот рыжая девица с пышными формами схватила себя за груди и потрясла ими вслед уносимому книгочею.
— Милая Ру-Ру! Сегодня ночью я написал для тебя сонет и прочитал бы его тебе, но эти благородные мужи похитили меня на их тайную свадьбу. Я не приветствую насилия, но что не сделаешь ради большой любви двух благородных воинов?