— Девушка, — усмехнулся собеседник.
— Да бросьте. Воспитанная красавица, единожды оступившаяся, будет восхищаться любым, кто возьмёт её замуж. А достойных мужей много. Нужен опытный человек, который посоветует тревожному сердцу правильный выбор.
— На этом и живёшь, Сметана?
— Кто-то грабит, кто-то строит. Кто-то грабит, но делает вид, что строит, — намекнул на тёмные дела собеседника бард. — Я лишь помогаю семейной жизни.
— Её род?
— Белый.
— Сколько?
— Тридцать златниц.
Собеседник отпил из кружки и показал в окно. Мимо увеселительного дома барда, опустевшего к середине ночи, в очередной раз быстро проскакали стражники.
— Что у вас в городе происходит?
— Да, так. Ищут одного беглого лекаря.
— Беру. Привези следующей ночью к посадской развилке. Я пошёл спать, — мужчина встал из-за стола. — Кстати, если найдёшь аналогичную девственницу, получишь пятьдесят.
Бард Балун Сметана во второй раз за год продал в жёны девушку из знати. Посадские и городские шли не дороже сорока монет. Сметана брал количеством и хорошо зарабатывал, спонсируя смотр статусов. Но душа просила высшего света. Соблазнить девушку у богатых родителей и продать будущему мужу доставляло барду особую радость.
Ещё бы получилось с человеком, неожиданно прибывшим к нему этим утром.
Ратмир вёл Плантажа по переулкам Лихой пяди. По уверенной походке Голяшки лекарь понял, что молодой человек не в первый раз посещает сторонщиков. Угодник же боялся. Сначала его испугала тишина. Городские улицы Зелёной долины и днём, и первую половину ночи заполнялись криками. Громкий хохот, драки, ругань и споры. Обычное явление любого города Сычигорья. В квартале, населённом отпетыми разбойниками, стояла тишина. Мерцание свечей и силуэты убеждали, что в домах находились люди. Лекарь видел, что они разговаривали, но никто не повышал голоса. Ни одной драки, ни одного пьяного. А потом Плантаж испугался окончательно.
— Сторонщики? — спросил мужчина без кисти руки.
Они подошли к дому с рисунком костра на двери. На топчане перед входом сидел щуплый мужчина нисколько не испугавшись приближению незнакомцев. Ночью в Зелёной долине при виде громилы Ратмира любой горожанин предпочел бы забежать в дом и оттуда вести диалог.
— Нет. Мы прячемся от преследования. Я скоро уйду, а он останется на несколько ночей.
Мужчина показал культёй, покрашенной в красный цвет, на Плантажа.
— Он в соглашении?
— Нет. Если его призовут к выдаче, согласно соглашению баронства и Лихой пяди, то у лекаря с собой больше десяти златниц. Хватит на штраф за укрывательство. Но я уверен, что запроса не будет.
Мужик подумал немного и решил.
— Сорок пять монет за три дня. Дольше нельзя. Посмотрим, будет ли запрос на выдачу.
После того, как Угодник расплатился и они зашли в тёмный коридор, лекарь испуганно зашептал.
— Зачем вы рассказали о деньгах?! Они же зарежут нас!
— Я спас вам жизнь, не забывайте. Гидон в порыве гнева мог проломить вам голову. Просто доверьтесь мне.
— Постараюсь, уважаемый Лукос, — ответил Плантаж и вместо того, чтобы замолчать, от волнения спросил о ерунде. — Почему у него рука красная?
— Руку красят, чтобы подчеркнуть род. Пальцев же нет.
— Так есть же вторая…
— Тише!
В конце коридора открылась дверь. Мужчина кивнул и лекарь с каменщиком зашли внутрь.
Восемь лежанок равномерно заполнили площадь комнаты. Два окна закрыты ставнями, по стенам зажженные свечи. На койках сидели постояльцы. Пять крепких мужчин, разного возраста и рода, но одинаково суровые. Каждый при дубине или коротком мече. На двух дальних кроватях находились женщины. Молодая некрасивая толстуха и женщина без зубов. Впустивший их мужчина показал на свободную кровать и вышел. Остальные также молча покинули комнату.
— У нас есть четверть часа, — заговорил Ратмир. — Внимательно слушайте и запоминайте. В Лихой пяди вы в безопасности, пока соблюдаете правила. Не начинайте разговор первым. Не пяльтесь на людей. Поесть можно в трактире. Там тоже безопасно, пока вы молчите и смотрите только в тарелку.
— А почему они вышли?
Плантажа потрясывало. Он вцепился в кошель и испуганно озирался.
— Нам выделили четверть путника. Каждому новичку даётся время для уединения. Чтобы человек мог пообщаться без посторонних или передать тайнопись. На улице вас обязательно подслушают. Сейчас — железная анонимность. Правила сторонщиков соблюдают все или умирают. Понятно?