- Жадюга! Из благородных, сразу видать, вон, чистый какой, а полушки жалко! - кричал вслед Руслану все тот же мужичок. Подойти поближе он почему-то не решался.
- Просто не хочу виры платить за убиение семи человек. - спокойно сказал Руслан, продолжая путь.
Вот он, этот город, сердце молодого Русского государства. Вот они, эти люди, жители этого города, народ Новой Руси. И это их всех - кузнецов, молочников, плотников, пьяниц, - он, Руслан, защищает, сражаясь с нечистью, степняками, прочими ворогами... Впрочем, в такое славное утро вовсе не хочется думать ни о чем умном, высоком. Да вообще думать неохота! Просто идти, и все. И Руслан быстро очистил голову от невеселых мыслей.
Так он и шел совершенно бездумно, куда глаза глядят, просто наслаждаясь прекрасным теплым утром на пороге осени, и сам не заметил, как пришел на самую окраину Киева. Домов здесь почти не было, зато имелось небольшое болото. Вспомнив вещий сон Рыбьего Сына, Руслан подумал, что, наверное, домик примерещился ему где-то на такой же окраине. Каково же было его удивление, когда несколько минут спустя к нему подошел Рыбий Сын! Он так же, как и Руслан, просто брел, сам не зная куда, полной грудью вдыхая утренний воздух и не глядя под ноги. Увидев богатыря, словенин удивленно округлил глаза.
- Доброе утро, друже! - улыбаясь, поднялся ему навстречу Руслан. - Не здесь ли, часом, тебе дом с двумя дочками примерещился?
- Представь, именно здесь! Я и сам немало удивился: сперва думал, что вчера выпил лишнего, вот и мерещится...
- А что, хочешь, крутанем загогулину, и домик прямо вот сейчас появится? Поселишься тут с Фатимой, дочек родите...
- Нет, Руслан. - улыбаясь, покачал головой Рыбий Сын. - Не надо. Все, что мне когда-нибудь потребуется, я добуду или сделаю сам. Безо всякого колдовства.
- Вот и я так думаю! - Руслан тоже расплылся в улыбке, хлопнул друга по спине. - Так, может, ну его, этот луч, возьмем, да и выломаем?
- Зачем? - удивился словенин. - Некрасиво же будет!
***
Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними. Но иногда время и мир меняются слишком быстро, и мы просто не успеваем за этим стремительным бегом... Вот, помнится, во времена моей молодости такое творилось, такое... А, что там, хватит уже былое ворошить. Заканчивается пергамент, и уже закончен мой рассказ. Я, Вьюн, бывший скоморох, решил на старости лет записать наиболее яркие истории из времен моей молодости, и начал я именно с Руслана и потому, что сам с ним встречался, и потому, что из множества живших тогда богатырей он мне наиболее люб... Эта летопись - лишь начало славных подвигов, что совершили Руслан и его друзья. Я бы описал и прочие, но пергамент нынче недешев... Напоследок расскажу лишь, что с кем дальше стало.
Двое из ларца, одинакие с лица, еще двадцать лет обучали новобранцев азам кулачного боя. Уж не знаю, чем прельстил их хитрый Претич, но работали братья не за страх, а за совесть... А потом подхватили свой ящик и ушли куда глаза глядят. Больше я про них ничего не ведаю. Рыбий Сын до конца дней своих верой и правдой служил Русской земле, и немало подвигов свершил, так что по праву занимал свое место на пиру в Золотой Палате. Молчан и Лидия год прожили в лесу. По истечении этого года к гречанке вновь вернулся голос, но это все уже новая история, и, если удастся раздобыть пергамент, я обязательно напишу, как Руслан, уже ставший к тому времени отцом, Молчан и Рыбий Сын ходили в свой новый поход. То, как поссорились Рыбий Сын и Илья Муромец, тоже заслуживает отдельного рассказа, долгого и обстоятельного. Могу лишь сказать, что оба после этого остались в живых и даже потом помирились.
Черноморд все-таки сбежал. Я не знаю, как он вырвался из застенка, и где в Киеве он умудрился раздобыть ковер-самолет, но факт: где-то раздобыл. Но, пока не истекли три года, ничего не мог он поделать: борода расти не желала, сколько бы ни купался он в своем Источнике Могущества. И лишь через пять лет, обретя хоть какую-то часть своей былой силы, старик снова принялся за пакости. Кстати, то место, где колдун в единый миг отделил Таврику от остальных земель широким каналом, люди так и прозвали Черномордовым Перекопом. Глядишь, пройдут века, и никто уже не вспомнит, кем был этот Черноморд, а название останется. Названия - они живучи...
Сам я давно уже не скоморошничаю: и стар стал, тяжко мне это; да и в том мире, каким он становится, места для скоморохов все меньше и меньше. Котофей долго жил у Руслана, сопровождая его во всех странствиях, скитаниях; не раз выручал в лихой час; а пару лет назад, почувствовав приближение старости, опоздавшей на пару сотен лет, осел в Лукоморье, как раз на том месте, где друзья сражались с печенегами и варили зелье из желудей. Кстати, один или несколько желудей, видимо, оброненных Молчаном, проросли. За считанные годы вымахал здоровенный дуб. Растет он столь стремительно, что, мыслю, без колдовства здесь все-таки не обошлось. Наверное, это следы былых заклинаний Молчана... Вот под этим-то дубом Котофей и вырыл себе нору. С помощью оберега Руслана он давно освоил человечий язык, и большая часть этого повествования записана именно с его слов. Я и сам люблю погреть косточки, и потому часто прихожу под сень этого дуба. Мы с котом вспоминаем былое и иногда грустим по ушедшим временам и людям, слушая вкрадчивый шепот прибоя.
1998-1999, Москва
1 В дальнейшем я везде буду называть колдуна этим именем, кроме случаев, когда повествование будет вестись только о нем и как бы от первого лица.
1. Если читатели волнуются за судьбу несчастной русалки, спешу успокоить: с ней все получилось наилучшим образом. Она попала в Варяжское море, пообвыклась там, потом влюбилась в одного датского конунга... В общем, если руки дойдут, я опишу эту душещипательную историю как-нибудь потом. Пока же рекомендую довольствоваться общеизвестной версией Г.Х.Андерсена.