- Я тоже не понимаю. Слушай, а давай его вылечим? - глаза волхва загорелись, он нервно потер руки.
- Это еще зачем? А если он все-таки степняк?! Какой-нибудь неизвестной нам породы? Одним степняком меньше сейчас - сотней меньше через несколько лет. Они же как мыши плодятся... Мало нам с половцами да печенегами бед?
- Ну, давай... Он же ранен, нам потом спасибо скажет... К тому же, вдруг да взаправду наш? А нас, славян, не так уж и много, и помогать друг другу в беде необходимо. Тем сильнее мы будем против той же Степи...
- Ага, а если он древлянин какой? Только очухается - и сразу в бой полезет!
- Ты что, его боишься?!
- нет, конечно же, но зачем убивать, если он и сам скоро помрет? К тому же, это может быть предатель, что к печенегам подался, чтоб своих славян без числа со спокойной совестью резать... А мы ему - помогать?!
- ... и, потом, я так давно целительством не занимался! А по пути кучу трав набрал, многие не знаю. Надо ж понять, как они действуют?
- Ну, ты и изверг! - с восхищением покачал головой Руслан. - То, понимаешь, парнишка бедный, обожженный, кровью истек, ой как его жалко; и тут же ты собираешься травить его незнамо чем... Не ожидал!
- Ну... если не лечить, все одно, он скоро помрет. А так... Вдруг чего интересное получится?
- Ладно, уболтал. Обойди его с той стороны, хватай за ноги. Понесли его во дворец, а то девки, поди, заждались уже.
Они подхватили раненого и медленно понесли. Незнакомец никак не отреагировал на перемену положения, он продолжал бормотать.
- А когда взойдет солнце, мама, мы начнем сторить новый дом... Я буду рыбу ловить и оленей стрелять... А ты дома сидеть... А то еще и женюсь когда...
Чей-то голос занудно вещал из кустов:
- Спать пора! Спать пора! Спать пора!
- Никак, еще степняк подраненный? - забеспокоился Руслан.
- Не, на сей раз это птица. - ответил волхв. - Эта и у нас, бывает, водится.
- Да? И как же эта птичка называется?
- Спатьпорашка.
- Так, девки, все готово? Молодцы. Давайте сюда эту конину. Сами тоже садитесь, кушайте. Что-то вид у вас больно заморенный. Вот эту птичку сварите завтра. Вдруг, вкусная? А я с утра пойду, еще поищу. Не может быть, чтобы одна такая на весь сад была... Молчан, да оставь ты этого доходягу, иди, пожрякаем. А что, бабоньки, вино есть? Нет? Ну и ладно. Вот ты, да, ты, как тебя зовут? Забава? Я так и понял, что из наших. Чего пужаешься? Садись, кушай... И все остальные тоже. Ммм, а ничего жратва у печенегов... Или это с голодухи? Молчан, ты как там? Да оставь ты его, а то сам помрешь от голода, иди, поешь. Ну, как хочешь. Я уже поел и собираюсь поспать. А ты, уж коли травы свои завариваешь, заодно и на страже постой. Умаешься, меня буди, я покараулю... Та-ак, а это что еще такое?! Немедленно прекратить! Девки, ну, ради всех богов, не надо. Вы все, конечно, красивые, но зачем же вдесятером в чем мама родила плясать?! Одеться немедленно, а то я за себя не отвечаю! В общем, отставить. Всем спать, Молчану охранять, степняку, или кто он там, не помирать, а то волхв обидится. Добрых снов.
- Вставай, Молчан. Давно уже утро.
- Ммм... Отстань, дай поспать.
- Ишь, размечтался! А кто травы да кусты в саду нюхать будет? А то гляди, вернется Черноморд, последнее спалит к Ящеровой матери.
- У Ящера не было матери... - пробормотал Молчан, открывая глаза.
- Да? Ну, ты волхв, тебе, понятно, виднее. Дружок-то твой голубоглазый... того.
- Что, помер?
- Да нет, если б помер...
- А что?! - Молчан резко сел, глаза округлились.
- Что-что... Очухался! И чем только ты его полночи поил? Хоть запомнил? А то меня порежут на мелкие кусочки, кто тогда лечить станет?
- Ух, попадись ты мне только... Я тебя уж так вылечу, до смерти не забудешь... Ну, где он там?
- Да тебя не дождался, погулять пошел.
- Погулять?!! Как?!!!
- Ладно, шуткую. Он сначала по нужде попросился. Ну, я вынес его; а потом он меня и спрашивает: "Ты кто?". Ну, я ему по-честному все и рассказал, так он совсем пригорюнился, чуть не заплакал. И попросил оставить его на воздухе. Сегодня гарью уже меньше разит, ветерок свеженький. Он отполз подальше, ножик достал и тогда уж слезу пустил; слышу, он там про позор бормочет, про раскаяние, да расплату какую-то. Я так толком и не понял, чего он затеял. Может, обряд какой незнакомый? Ты у нас волхв, по обрядам знаток, иди скорее, а то он там такого с собой натворить может...
- Чего?
- Да уж не знаю чего, только ножик у него, я бы сказал, немаленький...
Бледный, как мертвяк, давешний незнакомец стоял, покачиваясь, на коленях чуть в стороне от дворца, подставив запрокинутое лицо и обнаженный торс свежему ветру. Статью незнакомец не сильно уступал Руслану: на полголовы пониже, но так же широк в плечах; разве что, мышцы не так заметны; но вообще-то видно, что парень неслабый. В правой руке он держал широкий нож, направив острие к груди.
- Э, вот ведь сукин сын! Я его всю ночь выхаживал, травами поил, сколько добра перевел, а он тут зарезаться выдумал! Нет, так дело не пойдет! Слышь, брось ты это дело! - Молчан завелся сразу, в нем говорила оскорбленная гордость целителя. Незнакомый воин скосил глаза на сотрясавшего воздух волхва и продолжил свои шептания. Молчан прислушался. Всхлипывая, человек рассказывал, как попал еще ребенком к печенегам, как перенял их зверские обычаи, попрал исконных богов. Как вместе с ордой Хичака разбойничал в русских селениях; грабил, убивал, насиловал, жег... - Нет, так дело не пойдет. повторил Молчан уже менее уверенным голосом. - Руслан, слушай, надо что-то делать. Хоть он и сволочь распоследняя, как сам говорит, но не хотел бы я, чтоб он на глазах моих себя жизни лишил. К тому же, видишь, как переживает? Значит, не все наше еще в нем умерло, для чести он еще жив. Попробуй с ним поговорить, а?
Руслан пожал плечами, подошел к незнакомцу, вежливо, но решительно отобрал нож.
- Если ты и впрямь совершил все то, о чем только что говорил, - медленно произнес богатырь, - то, конечно, груз страшных злодейств отягощает тебя. Но убив себя, ты не искупишь содеянного. Ящер лишь порадуется очередной победе, и все. А вот послужи-ка ты тем, кого обижал, пролей-ка кровь свою за них! Такие дела, брат, кровью своей смывать надо. И не за просто таксебя зарезать, а живот положить за землю свою. Вот тогда вина с тебя снимется. Странно, Молчан, что ты просишь меня говорить об этом; ты ведь волхв, и язык у тебя подвешен куда лучше. Так что оставь свои слезы, паря. Мы верим, что одумался ты, так что о том, чтоб зарезаться или там удавиться - отныне забудь! Защити тех, кого прежде резал! Жизнь твоя - вот единственная вира, и жизнь не впустую растраченная. Давай-ка помогу подняться... Ух, тяжелый ты какой... А теперь сказывай, кто ты таков и откуда?