Глава 4.
Когда Руслан, наконец, продрался сквозь лес и вышел на тракт, уже начинало темнеть. Наскоро перекусил холодными остатками завтрака, вскочил в седло, пустил коня рысью. Радовало то, что тракт оказался весьма наезженным, так что, по зрелому размышлению, богатырь потребовал от коня галопа. Тот поломался было, но с плеткой и шпорами не очень-то поспоришь. Первый час бешеной скачки Руслан вовсю наслаждался встречным ветром, освежавшим лицо и мысли, но потом ветру показалось этого мало, он уже норовил забраться под одежду, пробежаться мурашками от головы до пяток... И мороз крепчал.
Перевалило за полночь. Усталый конь едва держал рысь. В лесу, плотно подступавшему к тракту с левой стороны, кто-то разухабисто гугукал. Справа подо льдом спала река. Руслан с тоской думал, что, по всей видимости, ночевать придется в снегу. Не то, чтобы он боялся простудиться, нет, просто ночлег под какой-никакой крышей был бы не в пример приятнее. Да и нечисть всякая по ночам, бывает, шляется...
Стоило подумать о нечисти, рука сама собой потянулась к оберегам, и первым делом нащупала давешнюю кривую бляху. "Железяку, что ли, с неба свалить подумал богатырь, - рядом с ней и поспать тепло будет...". Потом ему в голову пришла мысль, что богам может очень не понравиться, что у них так часто таскают драгоценное Небесное Железо, и что тогда они с ним сделают - одним им и ведомо... Да и негоже слабостям своим потакать. А если пятый вырост попробовать покрутить? Интересно, что будет? Вдруг, чего полезное откроется?
Руслан остановил коня, дал ему немного подкрепиться прихваченным от Молчана сеном, а сам достал оберег. Долго смотрел на него в нерешительности, потом махнул рукой - совсем, как вчера, крутанул пятую загогулину. Постоял, прислушался к ощущениям. Вроде, никаких перемен. Крутанул другой раз, третий. Ничего. "И этот не работает" - вздохнул Руслан, водворяя оберег на место. Пробовать дальше почему-то расхотелось.
- Какие интересные игрушки иногда у проезжих встречаются, подумать только! - прозвучал вдруг откуда-то сверху голос. Руслан отпрянул, на ходу вытаскивая меч и оглядывая место предполагаемой схватки с неизвестным пока противником. Да ладно, богатырь, не собираюсь я на тебя нападать - делать мне больше нечего! - Руслан задрал голову повыше и обнаружил, что голос принадлежит филину. Большому филину со светящимися глазами.
- Здрав будь... Ты меня, между прочим, чуть не напугал! - проворчал Руслан.
- И ты будь. Ишь, пужливый какой! Далеко ли путь держишь?
- Далече. На юг мне надобно, за Степь великую.
- Ну да, куда ж еще... Нет, чтобы подвиги в родных лесах свершать, все-то вы в теплые края рветесь! Оно, конечно, понятно: в тепле геройствовать приятнее. А здесь что - снег, холод, никакого тебе удовольствия... Так что ли, герой?
- Ну ты это, полегче... Знаю, что мудрой птицей считаешься, но все равно себя задирать никому не позволю!
- Ух-ух-хху! Рассмешил! И что, на поединок вызовешь? На мечи или на кулаки?
- Да сдался ты мне, драться с тобой еще...
- Вот и я о том же. Как будто два достойных собеседника по-другому не могут пообщаться... Ты где эту штуку нашел, которую только что в руках вертел?
- Бабушка подарила. А что?
- Да нет, просто интересуюсь... Больно уж интересная вещица. В молодые годы видел я нечто похожее. Могучая была вещь! Я тогда у волхва одного жил, вот он такой штукой и владел. Круглая она была, как солнышко, и со многими лучами, гораздо больше, чем у тебя. Волхв мой очень любил вечерами подержать эту вещь в руках да порассуждать, чего она может и кому от этого хорошо, а кому и не очень. "Хочешь, - говорит он мне, бывало, - всю степь ананасами засажу?". Я, ясное дело, без понятия, что это за ананасы такие, и потому молчу в тряпочку. А он не унимается: "Вот, - говорит, - как засажу всю степь ананасами, степняцким коням травы не станет, тут они всем скопом на Русь и придут. И конец тогда Руси. А такая хорошая была идея - чтоб степь - и вся в ананасах!". И так почти каждый вечер. Ты что-нибудь понял?
- Честно говоря, кроме того, что твой волхв мог Степь на Русь напустить ничегошеньки. А что с ним стало?
- С кем? С волхвом или с его этим талисманом?
- С обоими. И давай не выражайся! Бранных слов я и сам немало знаю, да вот коняга у меня, понимаешь, нежная душа...
- Нежная, говоришь? Ну-ну... А ничего особенного. Волхв помер, сильно старый был. А талисман этот он еще за год до смерти в варяжское море выбросил. Да, кстати, витязь, ты как насчет подвигов-то, я так и не понял?
- Да так, как ты и говорил, - досадливо поморщился Руслан, - на юг еду, надо там колдуну одному по ушам дать, а то повадился девок таскать...
- Замечательно! Вот цель, достойная богатыря: спасти множество прекрасных дев, причем всем скопом одновременно! А если какая одна невзначай на далеком Севере к лесным разбойникам угодила, так и шмель с ней, пусть пропадает... Нам на юге теплее...
- Погоди, ты что несешь-то?! Какая девка? Какие разбойники?! Какой лес?!
- Ага, взвился! Я, собственно, тебя для чего искал? Днем сегодня на этой вот большой дороге разбойники наши местные девку в полон взяли. Из Новгорода она, понимаешь, ехала, куда-то чуть ли не в Киев. Одна, без сопровождения. Ну, вот и доездилась.
- Что ж ты раньше-то молчал, воробей опухший?!!
- Но-но, попрошу без оскорблений! Надо ж было слегка поглумиться над таким пригожим добрым молодцем, тем более - понимающим мой язык! Такие знатоки нынче - большая редкость, знаешь ли... К тому же, она сейчас в разбойничьей берлоге почти в безопасности: завтра вторая половина шайки вернется, тогда у них и дележ будет.
- Дорогу-то хоть покажешь?
- А зачем я, по-твоему, здесь сижу? Это недалеко. Версты две, по-вашему если считать. Пошли?
- Пошли! - сказал Руслан, и в голосе его прозвучала решимость одним махом победить все мировое зло.
Пыхтящий за Русланом конь, проваливаясь по грудь в снег, щедро изливал свою нежную душу в изысканных ругательствах до тех пор, пока Руслан и филин в один голос не шикнули на него. Не переговариваясь и стараясь не шуметь, добрались до жилища разбойничков. Изба красивой не была, зато поражала размерами. До княжьего терема далековато, конечно, но на боярский вполне тянет. Руслан хотел было глянуть в затянутое пузырем окошко, но оно, и так мутное, было покрыто затейливыми морозными узорами. Пришлось идти напролом.