От ее слов я вскочил на ноги, настолько невероятным было то, что она мне рассказала.
– Никто, я не женат, детей нет, родители умерли. Может на работе? Друзья?
Марковна усадила меня обратно на стул и помогла одеться.
– Видишь, а таких как ты, – тысячи. Двенадцать за год никто и не заметит. Кого привозят, кто сам приходит. Тебя вот проверкой заманили. У них агенты во многих городах. За сотню лет научились и находить, и скрывать. Ты первый, кто из дома выбрался. Оберег тебе помог. Он очень сильный. Бабушка твоя знала, что делает.
Я опять порывался вскочить, так как не мог усидеть.
– Так я жертва?
Но Марковна одним взглядом удержала меня на стуле.
– Да. Причем уже меченая. Не смотри на меня, убежать не получится. К нам, кто попадает, кого выберут жертвой, уйти уже не сможет. Дорога опять в деревню возвращает. Лес вокруг, не пройти через него.
– А как же милиция, что, не искали пропавших? А тела куда деваете?
– Милиция – это наши все. Тела не находят, все исчезают, в пыль превращаются.
– Так что же мне делать? – с отчаянием спросил я.
Весь ужас ее слов я воспринимал постепенно, все не решаясь поверить в то, что она говорит. Марковна подошла ко мне, взяла меня за руки и пристально посмотрела в глаза .
– Что делать, что делать? В твоей ситуации только один выход. Надо убить колдуна! – решительно сказала она.
– Убить? Я? Чем, как?
Ее слова были для меня как гром с ясного неба, лучше не скажешь. Я все-таки вскочил на ноги и принялся расхаживать туда сюда по комнате, стараясь не разбудить спящего Серегу. Женщина с пониманием смотрела на меня, не пытаясь остановить и опять заговорила, что бы убедить меня.
– Не бойся, я тебе помогу! У тебя есть твой оберег, там очень сильный крест, спасибо твоей бабушке. Мы освятим воду с его помощью. Потом надо заманить колдуна, когда он будет в теле одного из монстров, на святую землю, и там убить его освященным металлом. Лучше порубить на части, а останки облить освященной водой. Тогда он точно уже погибнет. Только надо спешить. Осталась одна ночь полнолуния, когда он будет выходить на свет. А это бывает раз в месяц. Потом он исчезает. Но ты все равно умрешь, он тебя ранил, а эти раны его метки, они не заживают. Я только боль сняла.
Ничего себе! Как все "просто"! Заманить, убить, облить! Господи, за что это мне все?! Эти мысли я громко прошептал прямо в лицо Марковны. Ее речь меня, даже не знаю как сказать, или напугала или взбесила. От безысходности и отчаянья я разозлился не на шутку, и мой гнев пал почему-то на единственного человека, который мне хотел помочь, на Марковну.
– А ты кто такая? – неожиданно для себя я закричал, глядя на нее – Откуда про это все знаешь? Может, вы все тут психи, почему я должен тебе верить? Мне все надоело, я хочу домой, хочу уйти отсюда, и катитесь вы со своими колдунами ко всем чертям.
Я сорвался, и мне сразу стало стыдно, но она восприняла мой гнев с пониманием, и продолжила спокойно.
– Андрей, все хорошо, успокойся, ты можешь мне не верить, это твое право. Если хочешь уйти, иди, я тебя не держу, попробуй уйти отсюда, если сможешь. Но это вряд ли. Серега может, он все равно сюда вернется, как и все, кто здесь живет. А я все знаю, так как я, к моему несчастью, дочь этого колдуна. Не смотри на меня так, я его не знала, родилась после его смерти. Присядь, и успокойся, пока расскажу в двух словах.
***
– Моя мать была местная, – продолжила Марковна. – Когда колдун появился в селе, она одна была против него, но ее никто не слушал. Он потом положил глаз на нее и однажды поймал в лесу. Она никому не сказала, ей стыдно было. А потом ее хотели выгнать из села, когда узнали, что она беременна . Такие были законы, без венца девушка с ребенком была изгоем. Она хотела сама уйти, да только не могла, все время возвращалась. Меня в лесу родила, и матери своей принесла. Та не хотела меня принимать, боялась гнева да только мать моя умерла сразу, как моей бабке меня отдала. Так я и живу здесь. Все это время.
От ее рассказа у меня шла кругом голова. Колдуны, духи, жертвы… Как в это поверить? Я стоял просто "офигевший" от всего, что услышал и даже уже не знал, как мне реагировать. Наверное, она поняла мое состояние, посмотрела на меня, подошла и поцеловала в лоб, как мать целует своего ребенка. И мне стало легче. Я сел обратно на стул и, и как ни странно, успокоился.