А если узнает, каким образом их возродили? Я заскрипел своими крепкими зубами.
- Тоник! Перестань, возьми себя в руки.
Я поднялся, и пошёл в ванную комнату.
В кают-компании Катя уже накрыла на стол. Я сел, с надеждой взглянул на Хранительницу очага.
- Катя, помолимся? – Катя кивнула, посмотрев на мою кислую физиономию.
- Помолимся, Тоник, а то от твоего вида молоко скиснет.
- Какое молоко?
- Постаралась воспроизвести то молоко, что пили у славян.
Мы встали на колени, я стал молиться, просить у Хранительницы дать мне терпения. Тут мне пришла одна мысль:
- Катя, разве нет другого способа для сбора этой… гм, субстанции.
- Какой другой способ?
- Ну, в баночку, термос, ещё что…
- Тоник, надо поискать, должно быть, ведь могут быть одарённые дети, старики… - Катя выпорхнула из кают-компании, а я, с лёгкой душой, начал завтракать, не ожидая быстрого появления Кати.
Попробовал молоко. Да, Катя постаралась! Очень похоже.
Вернулась Катя. По её виду я не понял, хорошие новости она нашла, или не очень.
Катя принялась за еду, не обращая на меня внимания.
- Кать! – позвал я, - Молоко очень вкусное!
- Что? – очнулась моя любимая, - А, да! Есть такие контейнеры, именно на такой случай. Ребёнка ведь не потащишь в постель, да и дедушка, тоже… Тут уже должен работать ты.
- Я?!
- Ну да, мальчики очень стесняются девочек.
Я представил себе… Поёжился. Опускаюсь всё ниже. Растлитель малолетних!
- Дедушки, тоже?
- Ну, с дедушками проще, но самое надёжное, это старый добрый метод, сохранность 99 процентов.
- А один процент?
- Гибель, - пожала плечами Катя, - ну что, берём контейнеры?
- Конечно, берём! Понравившегося тебе объекта нежно усыпляем, и берём у него то, что нам нужно!
Катя фыркнула: - Знаю я твоё «нежно», после этого он даже дышать не сможет, не то что…
Но я несколько повеселел, всё-таки, есть шанс и рыбку съесть и… не сесть.
- Собираемся? – спросила Катя.
- Да, только надо взять с собой аптечку, что-то мы забыли об этом.
- Ты не знаешь, что на скафандре есть пояс? На поясе есть минимальный набор для выживания. Нож, аптечка, маленькая, правда, разовая, если надо срочно кого-то спасти.
- А я и не знал! – удивился я.
- Но ты хорошо придумал! Возьмём с собой большие аптечки!
Я задал направление «Мальчику», а Катя принялась учить меня пользоваться аптечками. Всего сразу не упомнишь, поэтому там прилагалась инструкция.
В аптечке были инъекции и мази для быстрой регенерации, кровоостанавливающее, препарат для ускоренного сращивания костей, заживление без шрамов, восстанавливающее потерю крови, даже восстановление утраченных органов! Конечно же, я представил утрату и выращивание своего любимого органа.
Спросил Катю. Та прыснула, но сказала, что всё может быть, но лучше не рисковать.
Въехали в зал уже слегка повеселевшими.
Как ни странно, дверь открылась туда, куда мы хотели. Здесь по-прежнему была зима. Или мы отсутствовали недолго, или прошёл год, а то и больше.
Осмотрелись, увидели свои свежие зарубки, поняли, что времени прошло немного. Тогда спокойно пошли по своей, уже знакомой, тропке.
При подходе к дозорной тропе нас остановили, потому что мы не скрывались, шли прогулочным шагом. Если бы захотели, прошли незаметно, как они сами нас учили.
- Стойте! – послышался негромкий окрик, и увидели Ладислава. Он расплылся в такой широкой улыбке, что я заподозрил и его в связи с моей женой.
Жаль, что я не чувствую нужных людей! Я бы их проредил. Да, кстати, где моя сабля?!
В тот раз так спешил, что забыл её в нашей светёлке? Пусть там полежит, подумал я, а то ещё придёт идея отрезать кому-нибудь уши.
Улыбающийся Ладислав проводил нас до ворот, и вернулся. Дежурный дружинник хмуро взглянул на нас, сказал, что вызовет Микулу сюда. Ему, дескать, не было приказа пропускать нас.
Я облегчённо вздохнул:
- Катя, пошли отсюда, нам здесь не рады, найдём другой Мир! – я сделал движение, что разворачиваюсь, взяв Катю за руку. Катя поняла меня, подыграв:
- Да, Тоник, пошли отсюда, - мы шагнули назад.
- Эй, стойте! – заволновался стражник, - сейчас вызову Микулу!
- Не нужен нам Микула! – уже откровенно, с облегчением, улыбнулся я. Катя с подозрением посмотрела на меня: - Ты серьёзно?
- Более, чем! – Катя заволновалась, упираясь:
- Тоник, мне надо!
- Нас хотят унизить!
- Я, наверное, заслужила, кто-то распустил слухи.
- Кроме твоего любимого Вольхи некому. Кстати, они все кричали тебе, чтобы ты возвращалась, что теперь произошло?
- Что звал? – услышали мы знакомый голос, и обернулись.
- Да вот, бояричи вернулись, я их задержал, ты же велел сразу тебя вызывать, а они уходят! Обиделись, наверно.
- Дубина! Я сказал тебе, меня вызывать, а не держать их на пороге! Придётся тебе ещё постоять на воротах! Лада, Ратибор! – Микула сам подбежал к нам, забыв приличия.
- Спасибо, что вернулись! Сегодня отдохнёте, а завтра с утра отправитесь в дорогу! Заходите, гости дорогие, банька уже ждёт вас, я все глаза проглядел, высматривая вас! Не сердитесь на этого дуболома!
Ошеломлённые, мы пошли вслед за Микулой.
- Как там Вольха? – спросила Катя. Микула махнул рукой:
- Лежит, сильно порвали его волки.
- Нам надо к нему, - я поморщился, хотел было уйти, но подумал, что лучше буду рядом, при мне они будут сдержаннее.
- Тоник, тебе надо успокоиться, - сказала Катя, увидев мою реакцию, - я тебе вколю чего-нибудь…
Я скривил презрительную гримасу, и Катя отвернулась.
Вольха лежал на лавке, в лечебнице, выглядел неважно, у него был жар, возможно, заражение. Всё-таки волчьи зубы далеко не стерильные.
- Разденьте его! – приказала Катя знахаркам. Заставила снять бинты, представлявшие собой ленты серой холстины. Раны были нехорошего цвета и отвратительного запаха.
- Хорошо, что ты напомнил об аптечке, - сказала мне Катя, снимая рюкзак, и вынимая чемоданчик с красным крестом. Катя намазала раны, регенерирующей мазью, что-то вколола, потом забинтовала раны белыми бинтами. Я стоял рядом, не делая попытки чем-то помочь своему бывшему лучшему другу.
Вольхе стало лучше, он открыл глаза, увидел Катю и улыбнулся:
- Лада! Вернулась ко мне, милая моя!
Мне стало противно, и я вышел из лазарета на чистый морозный воздух. Следом вышел Микула:
- Постой, Ратибор! Нельзя же так!
- А как можно?! Ославить мою жену на всю заставу! Сейчас, поди, все зубы скалят, или в очередь к ней выстраиваются! – скрипнул я зубами.
- Зачем так плохо о людях думаешь? – покачал головой Микула, - Люди сочувствуют и тебе, и Вольхе, Ладу жалеют, любят её все, но не так, как ты думаешь. В том, что произошло, ты сам виноват. Много воли своей суженой дал.
- Да, - вздохнул я, - надо было намотать косу на кулак, и всыпать розог по заднему месту, только я не самодур, женщина, она тоже человек.
- Где ты только таких слов набрался! – покачал головой Микула, - Впрочем, твоё дело, значит, поделом тебе.
«Может, и поделом», - подумал я, ожидая Катю. Что она там? Успокаивает своего… Целуется?
Катя вышла, взяла меня за руку, и повела в сторону бани.
- Там стол накрыт, Лада! – крикнул вслед Микула, - Я сказал, никому пока не входить!
Встречные дружинники кланялись нам, с улыбкой, а мне хотелось забить их улыбки в глотки, или вызвать на дуэль.
Когда остались одни, Катя сказала:
- Хорошо, что завтра уезжаем, не жить нам здесь, в каждом парне ты видишь врага.
- Так оно и есть. Они не видят меня, когда ты рядом, каждый хочет тебя!
Катя вздохнула:
- Я поняла. У меня есть сабля.