Утром возле нашей хаты стояла подвода, меня должны были отвезти на железнодорожную станцию Витемля. Я умащивал получше солому для сидения и боялся поднять голову: напротив, за соседским плетнем, стояли Катя и ее сестра и смотрели, как морячок в бескозырке покидает село. Мне было до боли стыдно, я хотел подойти к Кате, хотел прикоснуться к ней рукой, но знал, что после этого она будет ждать меня, а я, такой молодой, никак не мог обещать ей жениться — это слово тогда для меня было равносильно слову «тюрьма».
Лошадь пошла, подвода тронулась, а я даже не обернулся. Мне до сих пор стыдно за это, и тогда было мучительно стыдно. Через год моя сестра Валя написала мне, что Катя после окончания школы вышла замуж за парня из другого, лежащего за Десной, села. Я вздохнул с радостью и сказал в душе: «Будь счастлива, Катя».
В прошлом году я побывал в родном селе (через 50 лет после описываемого события). В хате, где я когда-то родился, сейчас живет Катина сестра, красивая яркая женщина (думаю, что Катя тоже очень красивая!), приехавшая недавно из Донбасса. Она сказала, что Катя живет в Донбассе и иногда вспоминает меня. Надеюсь, не злым словом. Я хочу сказать ей: «Прости, Катя, что я не попрощался с тобой тогда. Всю жизнь мне от этого стыдно».
ТОНЯ
«Тоня, ты почему не ходишь в школу, что случилось?» — «А может, мне не нужна эта школа». — «Как так, — возмутился я, — десятый класс, через два месяца госэкзамены, аттестат зрелости, а ты хочешь бросить школу?»
Моя соседка, с которой с малолетства мы жили рядом и все босоногие годы были неразлучными друзьями, в 10 классе влюбилась в односельчанина, вернувшегося из армии. Была весна, жизневоспламеняющий сезон года для всего растущего и живущего. Весна бурлила ручьями и набухающими почками, весна бурлила гормонами в крови, которые требовали выхода, требовали излияния.
Не только живые существа получают наслаждение от акта — назовем его репродуктивным, ибо он дает размножение, — но и все растения во время цветения получают удовольствие сродни сексуальному, иначе Природе трудно было бы заставить размножаться тысячи и тысячи живых и растительных творений на нашей Планете. Мне казалось, что не каждое растение цветет, к примеру, алоэ. Но вот вчера на берегу бухточки Laguna Chica (Венесуэла) я увидел куст алоэ с тремя очень твердыми стебельками, на верху которых красовались цветы. А колючие кактусы тропиков — как чудно они цветут! Любой цветок, большой или маленький, ароматный или недоступный для нашего обоняния, посещают насекомые: пчелы, бабочки и сотни, если не тысячи других букашек. И когда они собирают нектар и пыльцу, по артериям растений струится радость, схожая с оргазмом животных и людей.
Легко было поддаться искушению и познать рвущуюся наружу пульсацию жизни, вкусить райское яблоко. Что и случилось с Тоней. Радость эта была такой жгуче-прекрасной, что средняя школа в сравнении с ней не стоила ничего. Тоня была в забытьи от разбуженной страсти — природы. Почти две недели она не ходила на уроки. Я был комсоргом школы, и, естественно, меня это вывело из себя; и не только как комсорга, но как соседа, как близкого друга. Вернее, вывело из себя равнодушие товарищей и учителей, будто бросившая выпускной 10 класс ученица была не наша подруга. Я пошел к директору Василию Алексеевичу. «Ну что ж, — сказал он, — если Ермоленко Антонина решила бросить школу, это ее дело». — «Как так — ее дело, мы должны заставить ее окончить школу, ведь аттестат зрелости — это путевка в жизнь». Переговорил со своим классом, все меня поддержали. Собрали комсомольское собрание, пригласили Тоню. Она стояла в двух метрах от нас — и она была далеко от нас. Ее лицо светилось такой радостью, излучало такое сияние, видимое нами, но не проникающее в нас, ее глаза были ненормально счастливыми и в то же время равнодушными к нам, пригласившим ее на «суд», все мы — ее одноклассники, ее друзья были для нее вроде неодушевленных предметов, только умеющих говорить. Перед нами стояла не наша подруга, перед нами стояла королева, перед нами стояла царица Нефертити. (В то время я мало знал о Нефертити. Это позже в Берлинском музее я час не отходил от чуда, я час любовался прекраснейшим лицом, изваянным древнеегипетским скульптором. Или посмотрите на дюжины скульптур святых Мадонн в Лувре. Все они прекрасны, как может быть прекрасна только молодая грешница, — моделями служили любовницы скульпторов.) Я поместил в книгу фото Тони рядом с фото скульптуры. Не ищите различий, поверьте мне, Тоня в 17 лет была прекрасна, как египетская царица. Видимо, эта красота и есть воплощение женского превосходства.