Мы были здесь одни, пиратов не опасались, но, увидев становившуюся на якорь в одной миле яхту, все-таки обрадовались и наладили с ней связь на 16-м канале УКВ. Сюда иногда заходят колумбийские бандиты, переправляющие на быстроходных катерах наркотики в США, и при случае грабят яхты. (50 % населения «демократических» Соединенных Штатов употребляют наркодурман; многие американские банки, принадлежащие иудеям, тайно субсидируют колумбийских наркодилеров.)
Переход к следующему «архипелагу» — Aves de Sotavento — был в солнечный день, но пассат задувал до 6 баллов, разгоняя довольно крутую волну. Гина вдруг почувствовала боль в спине. Когда-то, до эпохи портативных телевизионных камер, Гина — журналистка — помогала кинооператорам таскать тяжелые ящики с аппаратурой и травмировала позвоночник. Со временем, когда мы стали плавать на яхте, эта боль ушла на долгие годы, но вот весьма ощутимая качка на крутой попутной волне затронула успокоившийся было нерв. Из-за этого мы отложили поход в Гватемалу и Мексику. Но не беда, в Мексике мы оба уже бывали: я заходил в порт Мазатлан на судне «Пасвалис», а Гина несколько раз снимала там документальные фильмы. У нас есть будущее — было бы здоровье и желание.
Острова Aves de Barlovento (наветренные) и Aves de Sotavento (подветренные) — обитель птиц. Поэтому острова и зовутся «Птичьими» — Aves. В одном справочнике говорится, что 80 видов птиц гнездятся на этих скалах. Даже трудно поверить, что существует столько разных птиц в этих водах.
Постоянных жителей здесь нет, изредка заходят яхты, и никто не тревожит птиц. Мы подходили к «Подветренным» с юга. Подзакрутили стаксель и, не спеша, прошлись вдоль самого большого островка Isla Larga. На две трети он покрыт мангровыми зарослями, только западная часть со скалистым грунтом была голой. Манграм нужен илистый или мягкий грунт, куда они могут опустить свои «щупальца», свисающие с ветвей, чтобы вырастить из них новые стволы-деревья.
На открытом берегу стоял небольшой домик с высоким флагштоком, на котором развевался флаг Венесуэлы. Это — пост береговой охраны (guarda de costa). «Если есть пост, то вряд ли сюда заходят пираты», — подумали мы. (Хотя в Карибском море пиратом может оказаться любой, казалось бы, мирный рыбак.) Мы поднялись немножко севернее и отдали якорь у островка Palmeras, где стоял рыбацкий навес, росли три коксовые пальмы и не видно было ни одной души. Всегда моряки (а мы с Гиной тоже моряки, по-английски — sailors) радуются окончанию перехода, пусть даже однодневного, радуются заходу в порт или на якорную стоянку и предстоящему отдыху. Любое плавание под парусом по крутым волнам немножко утомляет, и ощущение тишины и покоя в закрытом от ветра месте наполняет душу невероятной радостью. Вскоре наступили сумерки, и на острове Saki-Saki зажегся маяк, посылая круговой луч каждые 8 секунд. Нам стало даже чуточку теплее от этого луча, будто что-то живое скрашивало наше присутствие в безлюдном месте, не всегда таком уж спокойном.
Пять месяцев назад наш друг Gerard — яхта «Boekrah», Голландия — по пути на Кюрасао тоже ночевал здесь. С погодой ему не повезло. Задул SW-ветер до 10 баллов в шквалах, вопреки положенному пассату от E. Пришлось ему менять место и стать на якорь с восточной стороны островка с маяком. Не так просто совершить подобную операцию в темноте при штормовом ветре. «Новое место, — говорит Gerard, — было далеко не подарком. В двух кабельтовых к N и E — коралловые рифы, на которых зловеще пенилась белыми лохмотьями вода, подсвеченная вспышками огня маяка».
К полуночи ветер немного ослаб, но начался другой кошмар: над островком и обширной коралловой отмелью сгрудились почти неподвижные зловещие черные тучи, и из них стали падать красочными зигзагами молнии. Одна за другой.
Яхта «Boekrah» — стальная. Gerard сидел со своим помощником в кокпите и со страхом ждал, когда одна из этих — в миллион вольт — молний ударит в мачту. В каких-то двадцати метрах острие молнии вонзилось в воду, и гейзер из пара зашипел, как паровоз, выпускающий излишек энергии. Светопредставление продолжалось до четырех часов утра. От близких разрядов были повреждены радиоприемник и CD-проигрыватель, и разрядился аккумулятор. Правда, утром заряд немного восстановился, и удалось запустить двигатель. У стоящего недалеко катамарана было полностью выведено из строя все электрооборудование.
«Такого страшного явления природы, — говорит Gerard, — я не мог даже представить». Возможно, на дне, в грунте, много железа, притягивающего молнии. А может, сказали бы набожные люди, это — богом проклятое место, ибо здесь 3 мая 1678 года французская эскадра из 18 военных кораблей, идущая на захват столицы Венесуэлы — Каракаса, налетела ночью на рифы. Спасся только один корабль. 1200 моряков остались в этих водах. Голландцы — а они пытались владеть этими островами — поднимали с рифов дорогие бронзовые пушки, нужные для войны (люди, вернее, правители всегда воюют). Даже сейчас любители-аквалангисты находят предметы с кораблей. Но у нас на яхте нет аквалангов, хотя Гина, когда мы были в Австралии, сумела окончить недельные курсы и лихо ныряла с аквалангом на глубину. А я довольствовался маской с трубкой. Подводные красоты, которые мы видели на Большом Барьерном рифе, — сказочные, и мы часами любовались богатой изумрудно-синей жизнью подводного царства. Я однажды тронул ластом раскрытую пасть гигантской — больше метра в диаметре — раковины. Мгновенно створки ее сомкнулись — я чудом успел выдернуть ласт. И представил, что было бы, если такая «ракушка» схватила бы ногу ныряльщика.