В телефоне пропущенный звонок от Оксаны. Набираю, но меня переводят на видео, значит, Соня звонила. На экране улыбающаяся крестница, рассказывает про детский сад, про Андрюшку, что дергает за косы. И про папу, который обещал этого самого Андрюшку в угол поставить. Заставляю себя смеяться в ответ, хотя настроение к этому совсем не располагает, обещаю скоро вернуться и совершить обещанный поход в зоопарк. Прощаемся, и уже собираюсь отключить вызов, когда трубку подхватывает Оксана.
- Привет. – Смотрит на меня, пронизывая насквозь. Да, мы неплохо изучили друг друга во времена спасения Шумилова. – Что-то не так?
- Привет. Нет, с чего ты взяла? – Пытаюсь сделать вид, что всё нормально. Не хочу погружать её в свой внутренний ад. С неё хватит.
- Игорь, ты же знаешь, что всегда можешь поговорить со мной? Просто позвони, когда будешь готов.
Слова лишние, спорить бессмысленно, поэтому просто киваю в ответ. Она, по сути, права. Случилось. И у меня пока нет решения этой проблемы.
После разговора с Оксаной, наконец, решаюсь найти ту информацию, которую не потрудился поискать заранее. Вбиваю в поисковую строку один единственный запрос. Малышка Ди. Информации не так много. Играет в театре, поёт в клубе. О личной жизни практически ничего, лишь несколько фото, всегда со спины, с мужчиной. Он явно старше, видно по размаху плеч, седине, тронувшей виски. Держит её по-хозяйски за талию, не обнимая, а словно показывая принадлежность к себе. И меня, словно уколом в бок, ревность. Неприятно, режет, но… С чего? И в подсознании только одно: «ты знаешь…». Знаю. Потому что не вижу в ней больше ребёнка, потому что, как захотел её тогда, в клубе, так больше не отпускает. И не важно, с какими мотивами она затеяла игру со мной. Где-то на задворках сознания я хочу эту игру, зная, что не выйду из неё победителем. Слишком многое она подняла в моей памяти. Пробегаюсь взглядом по афише театра и, найдя нужную строчку, принимаю решение.
Уже на улице ко мне подходит начальник службы безопасности отеля.
- Игорь Леонидович, вы просили не беспокоить, но раз вы вышли, к вам несколько раз приходила девушка. – О чём он? В этом городе меня уже никто не помнит. Если только…
- Как она выглядела?
- Рыжая. – Дальше не слушаю, разворачиваюсь и иду к машине. Таких совпадений не бывает.
- Подождите, она записку вам оставила.
Перехватываю листок и, разворачивая, вглядываюсь в строки.
Отель Pullman 17 октября 23:00.
Дата сегодняшняя. И я уже знаю, что приду.
В зале практически темно, моё место на третьем ряду. Не так далеко, чтоб не увидеть. Если конечно вглядываться в зал. Я не разбираюсь в постановках, просто слежу за ней. Она изменилась. Ушла угловатость и худоба, и теперь мой взгляд жадно скользит по изгибам её тела. Я словно не вижу сходства с той девочкой. Словно Малышка Ди и Диана Туманская не имеют ничего общего. Кроме глаз. Их я помню, всегда буду помнить. И вижу сейчас. Она на сцене, читает стихи, так как спектакль поставлен в стихах. Так же, как и в прошлый раз, расслабленно скользит по залу, не концентрируя своё внимание, а лишь отдавая частичку себя. Пересекается взглядом со мной и замирает на несколько секунд. Не знаю, что именно меняется во взгляде, но он другой. Он устремлён ко мне. Словно я один в пустом зале. И в следующее мгновение она начинает читать стихи, которые явно выбиваются из контекста спектакля. И по недоумённым взглядам других актёров, понимаю, что прав.
Я скучала…
Я правда скучала.
Лучше вовремя это признать.
Города, как рубашки меняла,
Только нужно мне сердце менять.
Мы скитаемся одиноко,
По маршрутам земной оси.
Мне улыбки твоей слишком много,
Чтоб еще о любви просить.
Я скучала…
Я правда скучала.
Память прочную, как алмаз
Глубоко под водой скрывала,
Океана, что делит нас.
И когда сквозь бескрайние бури,
Накрывала тоска с головой.
На восходе палящего солнца,
Мне мерещился берег твой.
И взгляд её настолько нежный и трепетный, словно мы на той же лестнице, она снова меня разглядывает, и обещает, что я буду счастлив. И глаза её огромные, влажные, не отрываясь, смотрят. А я думаю лишь о том, лживы ли её слова. Конечно же, это ложь. Но мне она нравится. Я готов за неё заплатить.