Обещание [litres]

Салфетка 5

Ай, не бей меня, не бей по башке кареткой,
это, папинька, говно, а не держава.
Шла бы ты, родная, под сурепку.
Только, блин, скажи: Отчего у фрау
зубки такие, такая репа?
зубки такие, такие раны?
А поет горячо, дорогим сопрано.

Салфетка 6

Вот и сыр, гугенот, говорил, засыхая:
Разве это Бозио поет, рожа
больно мерзкая, не понять даже,
сколько ручек у нее, страшных ножек.
Тоже мне нашлась, е-мое, Пасифая.
Я от полозней таких не умираю.
Что-то я тебя не понял, папаша.

ЭЛЕГИЯ НА СМЕРТЬ НЕМЕЦКОЙ ПРИНЦЕССЫ СОФИИ ФЕДЕРИКИ АВГУСТЫ

О, матушка-императрица!
нет никакой возможности остаться.
Как мухи мрут, как вошки мрут арийцы.
Чем русские тебе не пара, цаца?
Но Васеньке нет силы наклониться.
Ну не с империей же, Васенька, стесняться.О, бедный желтый мой императрикс.
Судьба, как лекарь, смотрит нерадиво,
а ты, напичкана полком, как черносливом,
сама ж белеса, будто сардоникс.Но никому из них ее не хватит славы,
чтобы накрыть, как пирогом, собой.
Она огромна так, что ничего не видно.
И как не стыдно, муттер, быть двуглавой,
когда ему довольно и одной?А рок весной, как карамелька, слаще:
ее сосешь, а он тебя не любит.
Но дни бывают, чем слюда, прозрачней
и где прозрачней, тем быстрее губят.Ведь сколько их лежит – под нами – мертвецов,
как палочки, с скрещенными руками,
наверное, они подобны ледникам.
Но кто ее потопчет башмаками?
И можно ли вообще стране топтать лицо,
когда ты не был меж ее ногами.О, бедный желтый мой императрикс.
О, матушка-императрица,
нет никакой возможности вернуться
теперь сама, соленая, борись,
Но Васенька так хочет обернуться,
как будто можно прахом насладиться.
Прах убивает нас, как василиск.

* * *

Как страшно, Поля Х., любовниками быть.
Они, убитые, оттуда ручки тянут:
им невозможно больше рядом спать
(мы что? солдатики, чтоб без имен лежать?).
А я, как гражданин, и спать сюда не лягу.Любовники, они всегда конкретны и тихи.
Они, конечно, благодарны были,
когда их, легких и пустых, отрыли.
Попробуй их теперь обратно запихни.Она в земле уже, но вы ее ебли
(когда-нибудь и этак я исчезну),
но, если вас фалангой поскоблить,
вы сами крошечны, кромешны и безвредны
(не лучше ль, впрочем, их совсем убить?).Так жалко он ей шею целовал,
как будто только для себя растил,
а стал, как холодец, и сунул под кровать.
Но кто еще тебя укусит, как вампир,
кого ты папой сможешь называть?Между опущенными – ну какая страсть!
Ах, Поля Х., а ты хотела скрасть
меня, как куклу, и другим белком набить.
Как на убийство мы идем в кровать,
и можно ль после рядом с трупом спать?
Не я, а он хотел тебя любить.

МИСТИЧЕСКИЕ ЛЮБОВНИКИ

1

Они лежат здесь: Вова, Галя, Соня, Дима
(я их всегда имею по порядку) —
так шатки жизни их, так розовеют спинки —
но это лучше, чем зашить в подкладку.
Они, забытые, всегда немного жалки.

2

Не бойся, и они меня не пожалеют
(а мог ли Павел сам себя бояться,
и нужно ли своих любовников бежать).
Со мной, как со страной, ни пить нельзя, ни спать,
но может ли страна царапать и кусаться,
когда ее приходят убивать?Приписка:
но ты за брючину взяла, а он – за шею,
и спрятали за шкаф и под кровать.

3

Их слишком много бродит в голове,
но это не они, точнее не вполне.
Когда-нибудь они меня задушат
(они всегда, ужасные, с душком),
их теплые, их маленькие души
в такие ночи – бух, бабах, как гром.

4

Они, как мелкие, всегда вдвоем, втроем,
иначе как под кожу заберутся
(а вдруг мы, как в шкатулке, им противны,
и, сверху наблюдая наши спинки,
они уж лучше друг над дружкой надсмеются,
такой устроят, знаешь ли, содом).

5

Но если, Поля, все они меня оставят,
какой я буду легкий и прозрачный,
и можно всех во мне растлить или убить.
Так как же быть с любовницей иначе,
чем их судьбой себе живот набить?

6

Вот мой стишок вертится, как волчок,
их, шатких, жутких их цепляя на крючок
(а если он шиповником ветвится
иль будто тесто толстое растет).
Придет любовник, схватит за бочок:
Попробуй сам теперь собою насладиться.Октябрь – 31 декабря 1995 г.