Обещание [litres]

Вообще-то я уже об этом говорил,
но мне, и правда, было неприятно,
что вы тогда не помогли
мне выбраться из этой тьмы
(а я ведь там лежал
здоровый и опрятный),
но ведь и вы боялись темноты.А значит, это выше наших сил.
Но я об этом тоже говорил.<Все свободны>

май – декабрь 1998

КАК НАДО ЖИТЬ, ЧТОБ БЫТЬ ЛЮБИМЫМ

ЛЮБОВЬ БЕССМЕРТНАЯ – ЛЮБОВЬ ПРОСТАЯ

Я отдаю себе отчет в том, что все нижеприведенное, может быть, и не обладает большой художественной ценностью. Но условия моей духовной жизни таковы, что, если бы я все это не написал, я бы перестал себя уважать. А этого я никак не могу допустить.

1. ОЛИН СОН

Началась война. Паника. Эвакуация.

Ей говорят: «В соседнем здании ваш муж».

Она бежит туда, не зная, кто выйдет: я или Женя.

Навстречу ей выходит ее папа. Правда, он молодой, с фотографии, она таким его не знала.

Он говорит ей: «Доченька, вам надо уезжать».

Ему 25, ей – 38.

* * *

Есть фотография одна
(она меня ужасно раздражает),
ты там стоишь в синюшном школьном платье
и в объектив бессмысленно глядишь
(так девочки всегда глядят,
и в этом смысле мальчики умнее).Прошло лет 25
(ну 26),
и скоро почки жирные взорвутся
и поплывут в какой-то синеве.Но почему ж тогда так больно мне?А дело в том,
что с самого начала
и – обрати внимание – при мне
в тебе свершается такое злое дело,
единственное, может быть, большое,
и это дело – недоступно мне.Но мне, какое дело мне, какое
мне дело – мне
какое дело мне?

2. ОЛИН СОН, ПОВТОРЯЮЩИЙСЯ

Чужая ночная комната.

Меня бьют, с унижением, по моей же вине, в сущности, опускают.

Сон повторяется так часто, что она даже выучила узор на обоях.

Но однажды что-то случается. Я говорю одну фразу, и мои мучители расступаются. Я подхожу к двери и открываю ее.

Первый раз она видит, как я спускаюсь по лестнице, выхожу на улицу.

Там прошел дождь. Я иду по мостовой. На мне светлый плащ.

Оля просыпается. Сон больше не повторяется.

* * *

И все, чего я заработал
своими жалкими стихами
(весь этот незабвенный срам),
и то, что я теперь стою
пред девочками и пред мужиками
(как правило, все больше пожилыми) —
все это тоже не прикрыть руками[че ты уставился? ведь я ж – одетый,
а, правда,
кажется,
что щас разденусь я?] – так вот – за это,
именно за это,
за это все – не оставляй меня.

3. ЕЩЕ ОЛИН СОН

Большое сборище народа. Я на сцене. Все сидят.

Почему-то я читаю Нобелевскую лекцию, хотя меня об этом никто не просит.

Там есть такое место: «Правда – это оружие слабого.

Ложь – это оружие сильного. Ибо в первом случае ты перекладываешь ответственность на других, во втором – берешь ее на себя».

Заканчивается же лекция словами: «Ну получил я вашу премию. А дальше?»

Все встают.

4. * * *

Вот так все время ощущаешь жизнь,

она в тебе и под ногтями,

она гремит в тебе костями,

а ты лежишь в ее кармане,

как тварь последняя дрожишь.

А я глаза закрыл
и головой мотаю,
но все равно зеленый весь от страха.
Я, между прочим, умереть могу.Так вот зачем
меня ты, боже, лупишь:
ему приспичило, ему приятней,
когда я сам, как голая скворечня,
как будто муравейник раскурочен,
иль как жевачка липну к утюгу.Естественно, что так оно и нужно.
По-видимому, это даже лестно.
Но я чего-то не пойму:
в поту,
в пальто,
в постели,
на ветру
(мне в самом деле это интересно) —
окрепший, взрослый, маленький, умерший —
хотя бы раз я нравился – Ему?

5. * * *

Как писал граф Яков Вилимович Брюс, знаменитый колдун и чернокнижник:

«Отрок, родившийся в этот срок, – гневлив, суетен, боязлив, по-женски непостоянен. Способен тайно лгать и отличается позорной неправедностью. Сердце исполнено яда, но лишен коварства. Чужую жизнь не бережет, на свою скуп. Кроме того, многих соблазнит и при этом Бога не убоится».