— Мы сможем. Однозначно. Тогда увидимся. — Пауза перед тем, как сказать: — Да. Ты тоже. Пока, Вай.
Она отключилась, посмотрела на него и улыбнулась.
— Привет, малыш.
— Привет, cara, — тихо сказал он, ее улыбка и приветствие, наконец, вывели его из оцепенения.
— Вай и Кэл устраивают барбекю. Мы пойдем. Через две недели.
— Она снова беременна? — спросил он, и это вызвало у него еще одну улыбку.
— Нет.
Он подошел к кофейнику и спросил:
— Ты снова беременна?
— Насколько я знаю, нет.
Он наполнил себе чашку, пробормотав:
— Просто решил уточнить.
— У меня встреча, так что тебе придется забрать Алессандру с танцев. А на прилавке лежат поздравительные открытки. — Она наклонила голову в ту сторону. — Дети подписали их, на них стоят печати и адреса. Не мог бы ты подписать их и отправить по почте сегодня?
Он повернулся, оперся бедрами о стойку и ответил:
— Все сделаю, — прежде чем сделать глоток кофе.
Ее глаза поднялись к потолку.
— Они что играют там?
— Возможно.
— Им нужно собираться в школу.
— Поскольку каждый день я вожу их в школу, я знаю это, Фрэнки.
Она склонила голову набок.
— Ты стоишь здесь и наслаждаешься чашечкой кофе, Бенни.
— Это кажется, что я наслаждаюсь чашечкой кофе. А на самом деле — оказываю услугу учителям, позволяя нашим хулиганам выплеснуть немного своей энергии, прежде чем я отправлю их в школу. Значит, они будут сеять хаос здесь и только потому, что здесь можно сеять хаос.
— О, так вот что ты делаешь, — пробормотала она, скривив губы.
Он проследил за ее губами, прежде чем посмотреть ей в глаза и приказать:
— Перестань издеваться надо мной, поцелуй меня и иди на работу.
Ее глаза тут же прищурились.
— А ты перестань командовать.
Он улыбнулся ей.
Ее глаза стали еще прищуреннее.
— Иди сюда, детка, — тихо потребовал он.
Она закатила глаза и подошла к нему.
Он притянул ее к себе, прижался губами к ее губам, ее губы раскрылись, и, как всегда, Бен не упустил возможности. Он поцеловал глубоко.
Когда он поднял голову, она тихо сказала:
— Помнишь, сегодня мы придем на ужин в пиццерию.
Лучшие вечера на работе, когда Фрэнки водила всю их команду к нему в ресторан. Они всегда начинали ужинать за столом и всегда заканчивали на кухне, его девочка помогала своему папочке, его мальчики воровали шарики моцареллы и ели их в его кабинете, Фрэнки болтала с его «ребятней».
— Я помню.
— Хорошо, милый.
Он поднял голову и прикоснулся губами к ее лбу.
Она наклонилась и поцеловала его в подбородок.
— Папа! — услышали они крик Джоуи сверху. — Ван копается в моих вещах!
— Донован! — крикнул в ответ Бенни, все еще прижимая к себе свою Фрэнки. — Оставь вещи брата в покое!
Именно тогда они услышали Вана:
— У Джоуи длинный язык!
И именно тогда они услышали Джоуи:
— Это мои вещи!
И именно тогда он почувствовал, как жена снова поцеловала его в подбородок, прежде чем прошептать ему на ухо:
— Удачи тебе с ними, малыш.
Бенни посмотрел вниз и увидел, что она улыбается.
Она выбралась из его объятий, схватила свою сумочку, сумку с компьютером и дорожную кружку, крикнув в сторону двери:
— Мама уходит на работу, и она делает это, любя своих детей!
— Пока, мам, — крикнула Алессандра, их старшая дочь. — Люблю тебя!
— Пока, мам! — закричал Джоуи, их секундант.
— Пока! — Ван, их последний, вставил свое, затем проревел: — Джоуи!
Она улыбнулась Бенни и прошла через дверь в гараж.
Именно тогда Бен услышал лай Гаса — это всегда было предупреждением о том, что ситуация ухудшается.
Но прежде чем оторвать свою задницу от кухонного стола и пройти через свою огромную кухню, чтобы разобраться со своими детьми, он взглянул на календарь.
Разнообразные цвета чернил. Другой почерк. В основном Фрэнки. Немного Бенни. Даже немного Алекс и Джоуи. Все размечено. Почти нет пустых мест вообще. Танцы Алессандры. Карате Джоуи. Занятия Донована. Пижамные вечеринки для его девочки. Вечеринки с ночевкой его мальчиков. Дни рождения. Ужины с Мэном, Селой и их выводком. Мама и папа. Крисси и Ева. Кэт, Арт и их команда. И когда они могли ожидать, что люди, входящие в их дверь, получат еду, приготовленную Фрэнки самостоятельно.
Все дерьмо, из которого состоит хорошая жизнь, нацарапано в блоках, напечатанных на глянцевой бумаге и висящие на стене.
И в их календаре, полном каракулей, доказательство того, что Бьянки живут хорошей жизнью.
У них уже много лет были такие календари.
И Фрэнки сохраняла каждый из них. Снимала первого января, всегда, когда Бенни был на кухне. Затем вешала новый и аккуратно складывала прошлогодний на полку в гостиной у телевизора, где хранились детские книжки и их свадебный альбом.
Запись своей жизни в календаре означала, что Бенни улыбался, глядя себе под ноги, когда выходил из кухни, идя по коридору к подножию лестницы, прокричав, поднимаясь по ней:
— Отлично! Перестаем валять дурака! В школу! Сейчас же!
Он услышал топот ног.
Потом увидел Гаса на верхней площадке лестницы. Их собака гавкнула, сообщая, что присматривает за детьми.
И поскольку говорил папа, и даже Ван слушал, когда говорил папа, Бен стоял там, где стоял, скрестив руки на груди, ожидая своих детей, чтобы отвести их в школу.
* * *
Тереза Бьянки припарковалась за пиццерией.
Она повернулась к своей большой сумке, лежавшей на сиденье рядом, подняла ее и перекинула лямки через плечо, прежде чем выйти из машины.
Она вошла через заднюю дверь и направилась прямо в кабинет своего сына.
Там она увидела своего красивого мальчика, стоящего за своим столом с телефоном у уха.
Всегда стоящий, ее Бенни. Она не думала, что когда-либо видела его сидящим за этим столом. Даже будучи ребенком, он всегда что-то делал.
Теперь, как мужчина, муж, отец, владелец бизнеса, он был таким же... только в большем качестве. Даже сидя и смотря игру по телевизору, он казался каким-то образом полным энергии.
Электрический.
Его взгляд остановился на ней, и его губы улыбнулись.
Она улыбнулась ему и вошла, снимая с руки свою сумку.
Она открыла ее и вытащила фотографию, которую вставила в рамку этим утром.
Она поставила ее на подставку на его столе, который был завален какими-то бумагами, но в основном завален фотографиями в рамках.
Так она делала с тех пор, как они открыли свою пиццерию, она по-прежнему развешивала семейные фотографии по всему залу. Так много, с тех пор, как ее дети были маленькими, и до тех пор, пока у ее детей не появились дети, стены были увешаны ими.
Вот только членов семьи Бенни было немного.
И связано было с тем, что ее сын не очень часто заходил в главный зал. Но он действительно проводил время в своем кабинете. И поскольку он проводил больше всего времени в своем кабинете, если он видел фотографию своей семьи, которую его мать повесила на одну из стен в их пиццерии, он снимал ее и ставил на свой стол так, чтобы она была в таком месте, где он мог ее видеть.
Итак, Тереза не повесила сделанные ею фотографии Бенни и его семьи в общем зале.
Она поставила их ему на стол.
И она поставила ее ему на стол. Восемь на десять. Черно-белая. Последнее день рождения Фрэнки.
На ней Бенни и Кэл стояли вплотную друг к другу у входной двери. Бенни держал Алессандру, тяжело прислонившуюся к его боку, почти сонную, потому что было поздно. Такая усталая, что ее густые, пышные ресницы касались щек. Рука отца обнимала ее за плечи.
Кэл держал на руках своего младшего сына, маленького Бена. Тезка ее мальчика Бенни спал. Джоуи, Ван и Вай, второй сын Кэла, Сэм, были в кадре — размытые, потому что они гонялись друг за другом.
Бенни и Кэл смотрели друг на друга и ухмылялись.
Чуть в стороне Фрэнки и Вайолет тоже стояли рядом. Фрэнки была одета в свое обтягивающее короткое платье, откинув голову назад, и смеялась. Вай держала Энджи за руку и смотрела сверху вниз на свою улыбающуюся дочь. Вай тоже смеялась.
С другой стороны Кейт и ее муж Тони, а также Кира и ее жених Джаспер стояли и разговаривали с Винни. Они тоже смеялись.
Вход был украшен гирляндами из воздушных шаров. Кэл, Вай и их семья готовились к отъезду.
Им потребовалось полчаса, чтобы выйти за дверь.
Но никто не жаловался.
Семье всегда было о чем поговорить, но в основном это происходило во время прощаний.
Это было потому, что никому не нравилось уезжать.
Как только Тереза положила фотографию на стол, она подняла глаза на своего сына.
Он смотрел на фотографию в рамке. Его лицо смягчилось от воспоминаний.
Затем он посмотрел на свою мать, и она увидела, что его глаза потеплели от любви.
Тереза одарила его еще одной улыбкой, молча выходя из его кабинета, и этот теплый взгляд любви в его прекрасных глазах она навсегда сохранит в памяти.
Это был ее Бенни.
«Держи крепко» Меррик и Шэрил