Николай же не сводил глаз с соседки, стараясь понять, разыгрывает она его или действительно верит в свои россказни. Недоумение всё же взяло верх над молодым человеком, и он охрипшим голосом протянул:
-Да как же так… Она же реальна! Вот прям как Вас видел. Она меня за руку держала! Я ей куклу подарил! Живая девочка. Вы и сами ее видели! Как Вы можете такое говорить?!
Старушка лишь кивала, слушая причитания молодого гостя и, дождавшись окончания его речи, с нежностью, показавшейся Николаю странной, ответила:
-Я понимаю, парень. Тебе тяжело осознать то, что эта маленькая девочка – попросту беспокойный дух… Но, знаешь… Ведь не даром в некоторых приданиях говорится, что далеко не все способны с духами общаться. Редкость это. Дар, проклятье – каждый сам для себя решает. Видимо, доля твоя такая. Или просто Леночке именно ты приглянулся… Но всё, что я тебе сказала – чистая правда.
Увещевания сухой, сгорбленной старушки не возымели никакого эффекта. Уверенность Николая в том, что он стал жертвой чьей-то злой шутки, розыгрыша, крепла. Молодой человек чувствовал, как внутри него закипает злость на эту сумасшедшую бабку и маленькую актрису, умело разыгравшую незнакомого парня с четвертого этажа, живущего особняком и не общающегося с соседями. Но сильнее Николая разозлило то, что он представить не мог, кто же срежиссировал этот спектакль. Цели неведомого кукловода также оставались для молодого человека не ясны.
Вспылив, парень резко встал из-за стола и, отодвинув от себя чашку с чаем, к которому он так и не притронулся, направился к выходу из квартиры.
-Я понимаю, что ты мне не веришь, милок! Смотри, как бы тебе не пришлось поверить ей…
Крикнула ему вслед неугомонная старушка, не потрудившаяся даже встать из-за стола.
Впрочем, Николаю и не требовался провожатый. Он с легкостью совладал с дверным замком и, хлопнув напоследок входной дверью, покинул жилище пожилой женщины.
Бурча себе под нос различные ругательства, парень принялся спешно подниматься по лестнице. Ему безумно хотелось выпить, чтобы забыть все приключения, выпавшие на его долю за этот день. Виня себя за свою наивность, сыгравшую с ним, как ему казалось, злую шутку, Николай достаточно быстро добрел до своей квартиры.
Открывая ключом замок входной двери, молодой человек предвкушал вкус и аромат прохладного пива, дожидающегося его в холодильнике. Еще совсем чуть-чуть и он вновь окажется в своей зоне комфорта, допуска в которую нет ни у кого.
***
Расшатанные за день нервы Коля решил подлечить водкой, бутылка которой как раз и была запрятанная на всякий случай. Но, вопреки ожиданиям молодого человека, с каждой новой порцией спиртного тревога и злость лишь усиливались.
-Черт бы побрал этих шутников… Сдался я им, выдумывать такую историю. А главное -зачем?! До дурки меня довести, чтобы квартиру мою оттяпать?! Мол, спился Коленька?! Возможно, конечно, но не угадали! Не на того нарвались! – принялся рассуждать вслух молодой человек, наливая себе очередную стопку водки.
-Нет, дядя Коля… Я всего лишь к маме хочу…- ответил тонкий девичий голосок, донесшийся до Николая со спины.
Резко развернувшись, парень выронил из руки только что поднесенную ко рту рюмку.
За ним, всё так же теребя в руках куклу, стояла Лена.
Однако, сильнее неожиданного появление девочки в квартире, Николая удивили перемены, произошедшие во внешнем облике незваной гостьи. Существо, неведомо как проникшее в квартиру Николая лишь смутно напоминало милую, добрую девочку.
Волосы, совсем недавно поразившие парня своим медным блеском, теперь больше походили на спутанную, грязную паклю. В бесформенной массе волос, в которую превратилась аккуратная прическа Лены, уже изрядно захмелевший от выпитого, молодой человек смог рассмотреть полусгнившие сухие листья.
Но это не было самой страшной метаморфозой, произошедшей с ребенком. Куда страшнее было ее лицо. Вернее – то, что от него осталось.
Плоть на лбу в некоторых местах уже попросту разложилась, отчего взору Николая во всей «красе» предстал пожелтевший, от времени, череп. Однако, сильнее всего разложение затронуло щеки и нос, оставив на их месте зияющие дыры. Неприкрытые плотью зубы были перепачканы свежей землей. В тех же местах, где все еще сохранились участки плоти, без особого труда можно было рассмотреть белёсых личинок, с увлечением поглощающих мягкие ткани ребёнка.
Тошнота скрутила желудок парня в узел, отчего Николай, схватившись ладонью за живот, согнулся и принялся жадно хватать ртом воздух. Не помогло. Содрогнувшийся в спазме желудок принялся извергать свое содержимое прямо на пол.