- Давай сюда – грубо сказал я, желая, чтобы все кончилось.
Она поднесла планшет и я приставил к экрану большой палец, портал ордена Шибоко выдал радостное поздравление, что наша дочь принята. Теперь у неё есть шанс стать кем-то. Может быть врачом или бухгалтером. Без членства в ордене человек лишался карьерных перспектив.
- Ты хороший человек, – сказала Николь, убирая планшет в сумочку. – Я искренне благодарна тебе.
Она уже уходила. Её дорогие духи бесследно растворялись в запахе рыбы, что поднимался с рыбацких лодок.
- Стой! – обернулся я, ощущая, что вновь теряю что-то важное в жизни. - Я хочу её увидеть. Приведи её сегодня в блинную в двух квартала отсюда. Знаешь эту блинную, где делают эти модные коктейли из гуаявы? В восемь вечера. Будь там, пожалуйста. И я вас больше не побеспокою.
Николь остановилась, на её лице читалась замешательство. Она получила, что хотела и теперь в ней боролась человечность с циничной сучкой.
- Хорошо, Грег, – наконец, сказала она. – Обещаю.
***
Не знаю, зачем она сказала это дурацкое слово. Шибоко не одобряет слов, брошенных на ветер. Он говорит, что пустые слова рождают демонов, которые вырастают где-то внутри тебя и в конце концов сводят с ума. Впрочем, Николь никогда не была религиозной.
Я занял голубой столик в самой глубине помещения. Мне нравились эти красные мягкие диванчики и шахматные бело-черные полы и длинная стойка с молодой обслугой в форменных фартуках и колпаках. Здесь пахло ванильными десертами, блинами и фруктами. Сюда приходили небогатые семьи и хорошенькие девушки после трудного рабочего дня. Безмятежная болтовня за соседними столиками убаюкивала и умиротворяла. Закрывая глаза и улавливая обрывки обыденных фраз, я исчезал из мира и становился частичкой каждого, кто был рядом.
- Эй, приятель! – крепкая мужская рука схватила меня за плечо и я недовольно вышел из нирваны.
Бородач.
Че-е-ерт, выругался я, не открывая рта.
- Держи свою десятку. Еще раз спасибо, приятель. Ты в порядке?
Я держал купюру и смотрел на мужика, как на привидение.
- Может тебя угостить? – от него исходил чистый позитив. Не дать ни взять, Иисус из Назарета.
Как я мог из всего этого портового гадюшника найти столь чистую душу.
- Нет, спасибо. – ответил я , ощущая озноб на кончиках пальцев -Ты и так сделал больше, чем нужно.
Бородач откланялся, взял с собой коктейля из гуаявы и пожела мне счастливого дня. Все время пока он шел к выходу я сверлил его взглядом в бессильных попытках кого он мне напоминает. Вдруг я вспомнил о пророке и едва не рассмеялся, несмотря на весь трагизм ситуации. Шибоко и портовый бар - разумеется, это была бредовая мысль. Все знают, что он живет в Гималаях в дворце из белого мрамора и никогда не покидает гор.
Время шло, посетители приходили и уходили, кафе пустело. Конечно, она не пришла.
***
Я нашел её адрес по справочнику. Большой двухэтажный особняк на побережье. В таких только снимать сериалы. Я забрался в дом через окно на кухне и бесшумно прокрался на второй этаж. Сейчас ничто не могло тронуть меня. Я стал пулей в револьвере, которая ищет свою мишень.
Её спальня была напротив детской. Я встал между дверей и впервые ощутил волнение. Нет, это было нечто большее. Я почувствовал, как в вены вгрызлись тысячи мелких челюстей. Меня прошиб пот и я едва не потерял сознание. Что-то менялось внутри организма. Я не мог побороться с искушением и открыл детскую.
Девочка – сущий ангелочек - мирно спала, положив ладони под правую щечку. Лунный свет ясно очерчивал её красивое лицо. Она была копия Николь. Наша дочь. Моя дрожащая рука потянулась к ней и грязные пальцы коснулись детского лба.
В момент касания я ощутил нечто вроде мощного электрического разряда. В голове вспышками пронеслись образы: моя дочь в 10 лет зачитывает перед классом сочинение, моя дочь в 16 лет в красивом платье на школьном балу, моя до в 25 лет выходит замуж…..миллионы образов пронеслись перед взором, я увидел её молодой и старой, увидел много света и тьму. Это длилось всего мгновение. Миг, за который я увидел всю её жизнь. Меня откинуло назад, я грохнулся на пол и едва не разбудил малышку. Что-то внутри снова вгрызалось в мои вены и просверливало сердце, и скручивало легкие, и дырявило желудок. Я пополз к двери и смог вновь подняться на ноги только в коридоре.