Набрав еды, я заняла отдельный столик, не желая мешать мистеру Харрису развлекать гостью рассказом. До моих ушей с такого расстояния доносится лишь мерный гул одинокого голоса. Девушка, видимо, ему совсем ничего не отвечает.
Быстро позавтракав, я убрала тарелку на тележку для грязной посуды и поспешила в свой кабинет, где меня ждала странность. На столе лежали две пачки записок, будто один день я где-то отсутствовала. Перебрав каждую из стопок, я обнаружила, что одна из них написана давно, а вторая недавно, о чем свидетельствуют не до конца просохшие чернила.
Ничего не понимаю. Что тут происходит? В машинку уже заправлен лист бумаги, и даже первые слова на нем уже отпечатаны. Я никогда не оставляю рабочее место в таком состоянии. Судорожно перебирая в мыслях прошедшие дни, я наткнулась на обрывки странного сна, который кончался словом «спи», произнесенным уставшим мистером Харрисом.
Решение пришло ко мне, словно молния. Я обязана обо всем расспросить своего начальника! Подскочив на ноги и, как доказательство, зажав в ладонях записки, я понеслась искать начальника. Правда, нашла я совершенно не его.
За ближайшим же поворотом я столкнулась с нашей постоялицей. Удар вышел вполне ощутимый, и я оказалась с задранным до колен подолом на полу, а она со съехавшим на бок париком, на полу напротив.
Так мы и сидели в окружении рассыпавшихся записок, недоуменно таращась друг на друга, пока нас не нашел мой начальник.
- Жемчужина! – воскликнул он и поспешил поднять на ноги постояльЦА? о чем недвусмысленно свидетельствует выпуклость на панталонах, показавшихся под задранной юбкой.
Приведя гостя в порядок, мистер Харрис удостоил меня недовольным взглядом и тремя, пробившими словно набат, словами:
- Жду в кабинете.
Поднималась на ноги я нехотя, под пристальным пустым взглядом этой «Жемчужины», не спешащей уносить себя куда-нибудь прочь.
- Что смотришь? – отряхивая подол сзади, вызверилась я.
Вызверилась и не дождалась совершенно никакой реакции. Странный мальчик, в наряде девочки, все так же пялился на меня бездумным взглядом.
- Черт с тобой. – рявкнула я и поплелась, скорее всего, увольняться.
Мистер Харрис сидел в своем кресле и постукивал пальцами рук друг о друга.
- Садись. – едва заметив меня, велел он. Дождавшись, пока я присяду на стул для посетителей, он атаковал меня вопросами. – Что ты помнишь? Что ты успела увидеть?
- Вы про половую принадлежность вашей жемчужины? – прямо спросила я. А чего ходить вокруг да около, если меня все равно уволят?
Скривившись при упоминании постояльца, начальник потребовал рассказать о том, как мы столкнулись с гостем.
Я рассказала все, совершенно без утайки и без стеснения, и даже о своем необычном сне и подозрении о том, что от меня скрывают нечто странное. Не убьют же меня, в конце концов, а так хоть подозрения меня терзать перестанут.
- Я понял, Аннета. Ты удивительно сообразительная девушка, да еще и память крепкая. – вставая на ноги и поворачиваясь ко мне широкой спиной, произнес начальник. – Хорошо, что ты хочешь знать?
- Все! – выпалила я и прикусила губу. А не пожалею ли я о своем желании?
Это «все» вылилось мне в головную боль от обилия знаний.
Жемчужины – не совсем люди, скорее души людей. Искалеченные, как он сказал, души. Поэтому они всегда выглядят похоже, а чемодан набит страданиями, принадлежащими этой душе. Полночь – время, когда пансион открыт и видим для душ. Сам пансион – не пансион, а перевалочный пункт для душ. Мистер Харрис вообще не человек, а мира этого вроде как не существует. Объявления никто не давал, и как я тут очутилась, никто не знает. Ах да, одна приятная новость, я все же человек и вроде как еще жива. Помимо пансиона мистер Харрис еще заведует кондитерской, а открытки – зашифрованные сообщения. Торты он доставляет ко смерти, а открытками общается с коллегами.
Видя мое неверие, мистер Харрис схватил меня за руку, чуть выше запястья, и потащил на чердак.
- Больно. – захныкала я, вслед за мужчиной выбираясь на покатую крышу.
- Мне тоже. – отозвался он, упрямо ведя меня за собой.
Боль от его прикосновений, похожая на удар током, проходит почти сразу, зато ощущение тепла остается надолго. Да и мысли концентрируются лишь на этих прикосновениях.
Аккуратно обхватив руками за талию, мистер Харрис притянул меня к себе, от чего нас обоих пронзил каскад невидимых молний. Невидимых, но ощутимых настолько, что мы синхронно вздрогнули.
- Отпустите. – прошептала я, сквозь стиснутые зубы.
- Потерпи. – ответил он так же, сквозь зубы.
Усилив хватку мужчина, подтащив меня к краю крыши, шагнул с нее прочь. Шагнул и завис в воздухе, не позволяя мне упасть вниз.