Застежка от неожиданности выскользнула из рук, чашечки начали расходиться, я в этот момент смотрела на него, вернее на минимальное количество одежды на нем и пыталась удержать свое белье на месте…
Его глаза остановились на моем проблемном месте, а рука с полотенцем застыла в протянутом жесте. Что он обо мне подумает! Я не специально!
— Красивые ананасы! Миленький комплект, — первый нарушил молчание он. — Полотенце для тебя.
Какие ананасы?! На моем комплекте! Он все рассмотрел?!
— Положи, пожалуйста, на ванную, я не могу взять в руки, — сказала, зажмурилась и прикусила губу.
Я не смотрю! Я ничего не видела! Меня никто не видел! Это не со мной! Это просто сон!
— Ты такая милая, когда смущаешься, Одуванчик! — Я почувствовала его горячие руки на своих плечах и приоткрыла один глаз. — А теперь быстро разделась и в душ греться, а то я найду альтернативный способ согревания.
Наклонился, нежно поцеловал и вышел из ванны, глубоко выдохнув.
Теплые струи воды ласкали, но не избавляли от наваждения. Мы так близко стояли друг к другу, почти обнаженные! Я выключила воду, обтерлась полотенцем и завернула вокруг туловища, простирнула нижнее белье и развесила, пальцем почистила зубы пастой и вышла.
От разности температур по телу побежали мурашки, которые только усилились под пристальным взглядом Эдуарда с чашкой чего-то дымящегося в руке.
— Я приготовил тебе сухие вещи и чай, — сказал он, поставив чашку на кофейный столик у дивана. — Надень носки, обязательно, они стиранные. Я в душ, — сказал он.
— Там мое белье!
— И что? Я его уже видел.
— Я повесила его сушиться.
— Мерить не буду, не мой размер, — сказал этот шутник, скрываясь за дверью ванной.
Я подошла к дивану и взяла в руки черную футболку, поднесла к носу и вдохнула: запах порошка и едва уловимые нотки его парфюма. Надела, натянула носки, которые больше напоминали гольфы, так как доставали почти до колен, со спортивными штанами вышла заминка. Если футболка была похожа на платье, прикрывающее попу, то спортивные штаны — на рукава пьеро по длине, после того как я максимально затянула шнурок на талии. Ну а все вместе смотрелось на мне как на пугале. Так и сидела на диване с горячей чашкой чая и надеялась, что белье просохнет в скором времени, чтобы его надеть.
Появился в комнате он с мокрыми волосами в облегающей белой футболке и трико, посмотрел на меня и улыбнулся.
— Ну, как-то так, — скинула ноги с дивана и штанины скользнули вниз, скрывая мои ноги в носках.
— Очень соблазнительно, — сказал он, приподнимая одну бровь.
— Издеваешься?
— Нисколько, если тебе неудобно, сними.
— Сняла с удовольствием, только…
— Твой ананасовый комплект сушится в ванной, — закончил он за меня, улыбаясь.
— Ага.
— Бабушка звонила, сказала, что они задержатся у подруги. Может, фильм посмотрим?
— Я не против.
Диван принял удобный формат, чтобы залезть с ногами, то, что нужно после утомительного дня. Теплый плед и горячий мужчина рядом! На улице смеркалось, дождь немного стих, мы согрелись в объятиях друг друга. В итоге после недолгого просмотра фильма по местному телевидению начали марафон поцелуев до бабочек в животе и дрожи в теле.
А когда пора перейти к прочему? Есть ли определенный срок или норма времени? Как понять, что можно?
Так в перерывах между поцелуями он смотрел в мои глаза, иногда спрашивал:
— Ты считаешь поцелуи, Одуванчик?
— Нет. А надо? — улыбалась я, смотря прямо в глубины синевы, в которой тонула.
— Мой Одуванчик, — говорил и опять затягивал меня в головокружительный поцелуй.
В очередной раз отрываясь от губ при контакте глаза в глаза я видела немой вопрос и понимала, что он мужчина и хочет большего, чем объятия и поцелуи. Может, пора?
Я просто моргнула и первая потянулась за поцелуем. Он моментально принял мое немое согласие. Я не пожалею о своем решении! Все правильно!
— Ты уверенна?
— А ты меня не раздавишь?
— Я буду нежным, мой Одуванчик…
Раздевал он меня, как конфету, медленно и со вкусом, чередуя каждое действие легким поцелуем. Прикосновения были нежными и осторожными, как он и обещал. Мой первый мужчина…
Глава 31
Эдуард
Сна ни в одном глазу, я лежал в темноте, рядом, под боком, в моей майке мирно спала Одуванчик, мой Одуванчик.