Он берет пластырь и прикладывает его к маленькому порезу на моей ладони.
— Никогда больше так не делай.
— Как?
— Бутылка. Ты должна была отдать ее мне, когда я тебе сказал.
— Я не очень хорошо соображала. — Я бормочу пренебрежительно. Но если я думала, что это подтолкнет его к тому, чтобы отпустить ситуацию, то я далеко не права.
Глаза Адриана темнеют, и воздух сгущается в ответ на его настроение. Он возвышается надо мной так, что мне приходится запрокинуть голову, чтобы посмотреть на него, а он медленно повторяет.
— Ты не соображала.
— Я… нет.
— Отныне ты будешь думать, прежде чем действовать.
— Окей.
— Не «окей». Скажи это.
— Я подумаю. — Боже. Что с ним не так?
— Иди прими душ и переоденься. Через полчаса у нас завтрак.
Я даже не заметила, что уже утро, потому что шторы в спальне задернуты.
— Окей.
Он прищуривается.
— Брось это слово.
— Почему?
— И перестань мне отвечать.
— Я просто спрашиваю, почему.
— Потому что тебе это не идет.
— Скорее, это не подходит твоей жене, — бормочу я.
— Что ты только что сказала?
— Ничего, — выпаливаю я, пораженная суровостью его тона. С этим человеком действительно не стоит связываться.
Используя полотенце, он собирает осколки керамики, один за другим, но вместо того, чтобы выбросить их в мусорное ведро, он берет их с собой, выходя из ванной.
Я пытаюсь отвести взгляд, но не могу оторвать глаз от его упругой задницы и длинных ног. Я никогда раньше не видела такого совершенного телосложения, но дело не только в этом. Все дело в том, как он держится, и в той абсолютной уверенности, которую он излучает, даже будучи голым.
Это уязвимое положение для большинства людей, но Адриан ведет себя так, словно одет в строгий костюм. Требуется большая умственная дисциплина, чтобы испускать такую вибрацию.
Это и увлекательно, и опасно.
Такой человек, как Адриан, действительно должен прийти с предупреждением об опасности, и не только из-за его упрямой самоуверенности, но и из-за него самого.
Мне требуется несколько секунд, чтобы покачать головой и перестать пялиться на него.
Как только он уходит, я запираю дверь ванной, раздеваюсь и быстро принимаю душ. Я никому не доверяю, и Адриан возглавляет этот список.
Закончив, я заворачиваюсь в халат, накрываю волосы полотенцем и приоткрываю дверь ванной. Убедившись, что там никого нет, я захожу в спальню и замечаю в углу еще одну дверь, ведущую в гардеробную.
Я осторожно захожу внутрь и вздрагиваю, когда автоматически включается белый свет. Я останавливаюсь, чтобы изучить бесконечные ряды одежды, аксессуаров и обуви. Слева — бесчисленные костюмы и рубашки, в основном черные, серые и темно-синие.
Адриан явно не любит кричащую одежду, и это понятно. Он и без них достаточно эффектен, а такие цвета подходят к его загадочному характеру.
Справа цвета более светлые, более разнообразные, но они… скучные. Как и платье, которое я носила вчера, большая часть гардероба Лии состоит из костюмных юбок приглушенных цветов, таких как бежевый, карамельный и серый. Платья у нее прямые, до колен. Здесь нет ни одной пары джинсов, джинсовой куртки или чего-то еще, что не выглядело бы так, как будто это имитирует стиль королевы Англии.
Странно рыться в одежде мертвой женщины, но я все равно это делаю, потому что не хочу сегодня надевать новое платье и убийственные каблуки.
После нескольких часов поисков в глубине шкафа я нахожу милые джинсовые шорты и розовую майку с надписью: "Особенная". Хотя обычно я выбираю самую тяжелую и теплую одежду, в доме Адриана жарко, так что я могу носить ее внутри. Я надеваю одежду и использую розовый шарф в качестве пояса для шорт, так как они немного больше. В конце концов, мы с Лией не идеально совпадаем по размеру.
На один пункт меньше в жуткой шкале.
Кроссовок я не нахожу, поэтому останавливаюсь на розовых балетках. Я использую шарф, похожий на мой пояс, чтобы собрать волосы в длинный хвост.
Глядя в зеркало, я улыбаюсь, довольная результатом. Однако моя улыбка вскоре исчезает, когда я вспоминаю, что, когда я была беременна, я покупала одинаковые платья матери и дочери, чтобы мы могли одеваться одинаково.
У меня никогда не было такой возможности.
Отказываясь погружаться в воспоминания о ней, я выхожу из комнаты и смотрю налево, потом направо, пытаясь определить, где находится столовая. Я предполагаю, что она внизу, и неторопливо спускаюсь по ступенькам. Или, скорее, настороженно.