Но теперь, когда я знаю, что он так высоко, я не знаю, почему я вдруг нервничаю. Тысячи мыслей занимают мой ум, и самая главная из них — что я не должна быть здесь. А вторая — что я попала в беду.
Однако у меня не было выбора. Либо стать женой мафиози, либо сгнить в тюрьме.
Хотя, чем больше времени я провожу в компании Адриана, тем серьезнее я принимаю идею тюрьмы.
— Если вы закончили завтракать, вам нужно учиться, — Огла обращает мое внимание на настоящее.
— Учиться?
— Следуйте за мной.
Я знаю, но не знаю, к чему она клонит. Она ведет меня в гостиную и указывает на кофейный столик, на котором лежит iPad и телефон.
— Это будет ваш телефон. Мой номер три на быстром наборе. Коля — два.
— Коля?
— Он заместитель господина Волкова.
— О, он Громоздкий Блондин или Кривоносый?
Она замолкает, вероятно, услышав мои слова.
— Тот, что покрупнее.
— Как зовут Кривоносого?
— Ян. Он — цифра четыре на быстром наборе.
— Дайте угадаю. Адриан на единице?
— Да, но вы не должны звонить ему, если только это не вопрос жизни или смерти, и вы не можете связаться ни с кем из нас.
— Я вообще не буду ему звонить, большое спасибо, — бормочу я.
Она прищуривается, но никак не комментирует мой тон, поэтому я спрашиваю.
— iPad здесь для развлечений?
— Он для обучения.
— Обучения чего?
— Братвы. Вы жена господина Волкова, и, хотя он не часто берет вас с собой, вам приходится несколько раз в год появляться рядом с ним. Для этого нужно знать структуру, иерархию, знать имена всех членов братства и его ближайшего окружения.
— Но зачем? Я думала, он всем расскажет, что я потеряла память.
— Об этом не может быть и речи, госпожа Волкова. Вы должны вести себя так же, как и раньше.
— Но вы, ребята, знаете. Вы, Коля и Ян.
— Мы преданы господину Волкову. Люди снаружи — нет. — Она наклоняет подбородок к iPad. — Вы должны изучить это в течение недели. Если у вас есть какие-то вопросы, спросите меня.
Затем она поворачивается и уходит, стуча каблуками по деревянному полу. Я плюхаюсь на диван и вздрагиваю, когда моя задница горит, ощущение руки Адриана на мне возвращается на передний план моего сознания. То, как он прикасался ко мне так твердо, уверенно, без малейшего колебания. Он спровоцировал часть меня, о существовании которой я и не подозревала, часть, которая интриговала и пугала меня одновременно. Однако страх определенно присутствует в большей степени
Я беру iPad в руки и открываю его, чтобы найти документ длиной в сотни страниц. Черт возьми. Кто нашел время составить его? Я никогда не была большим читателем, так что это будет похоже на вырывание зубов.
Но эй, по крайней мере, под каждым именем есть фотографии.
Я уже собираюсь начать, когда вспоминаю кое-что гораздо более важное, чем все это.
Джереми.
Я была слишком поглощена своей тягой к алкоголю раньше — и до сих пор — что забыла о нем. Я бросаю iPad и засовываю телефон в карман, прежде чем подняться наверх, где, как я предполагаю, находится его комната. Я иду в сторону спальни Адриана, думая, что они с Лией поселили бы своего ребенка рядом с ними.
Попробовав несколько дверей, я не нахожу комнату Джереми. Мне требуется еще несколько попыток на противоположной стороне коридора, прежде чем я замечаю молодую женщину, закрывающую дверь. Она блондинка с коротко подстриженными волосами, не вызывающая, а скорее, как книжный ботаник. Веснушки покрывают ее щеки и нос, а кожа медового цвета. Она несет поднос с хлопьями, которые кажутся нетронутыми, и не замечает меня, когда идет по коридору. Там есть другие лестницы? Я изучу их позже.
Я подкрадываюсь к комнате, которую она покинула, и останавливаюсь перед ней, чтобы сделать глубокий вдох, прежде чем открыть дверь.
Конечно же, Джереми сидит на полу, окруженный бесчисленными игрушками. Его волосы падают на лоб, отчаянно нуждаясь в стрижке. Его серые глаза кажутся загадочными даже для ребенка. Он так похож на Адриана, что это немного тревожит.
Хотя он и играет, на его лице нет выражения радости. Только сосредоточенность и печаль, как будто внутри него чего-то не хватает, и он пытается заполнить это игрой.
— Эй, Джереми, — тихо говорю я.
Его глаза вспыхивают, пальцы застывают на игрушечном солдатике, но затем он поднимает его и бросает мне в грудь. Он попадает мне в грудину, прежде чем упасть на землю.