— Сделай это, мамочка! — восклицает он.
— Что сделать? — Я перекрикиваю музыку.
— Вертитесь, как красивая девушка. — Он показывает на балерину в снежном шаре, который лежит на его тумбочке.
Моя улыбка падает, когда я изучаю ее, то, как она стоит на пуантах, когда снег окружает ее. Первое, что приходит на ум, — это сломанные ноги, торчащие кости и кровь.
Много гребаной крови.
— Мамочка? — Джереми перестает танцевать, и я понимаю, что это потому, что я остановилась.
Я отрываю взгляд от снежного шара и улыбаюсь ему.
— Да?
— Не волнуйся. Ты красивее ее.
Невинность этого ангела.
— Я?
— Ты самая красивая на свете.
— Спасибо, мой ангел. — Я расчесываю ему волосы. — Ты голоден?
— Ага!
— Тогда пойдем.
Я выключаю музыку и держу его за руку, пока мы спускаемся вниз.
Как только мы оказываемся в столовой, настроение меняется. Огла ждет нас с хмурым видом и явным пренебрежением к нашей одежде. Но того, кого я больше всего боялась увидеть, и все время отталкивала от себя с тех пор, как проснулась, здесь нет.
— А где Адриан? — спрашиваю я, прежде чем успеваю остановиться.
— Работаю в своем офисе. — Она делает паузу на всякий случай. — Его нельзя беспокоить.
Я уж точно не стану его беспокоить. Во всяком случае, я рада, что мне не придется встречаться с ним сегодня утром, и я могу спокойно позавтракать с Джереми.
Или в основном мирно, потому что Огла следит за нами, как ястреб.
Не обращая на нее внимания, я сажусь рядом с Джереми. Моя задница горит, и я закрываю глаза, чтобы боль прошла. Но это не так. Каждый сдвиг провоцирует рубцы, и, к моему ужасу, это вызывает покалывание в моей сердцевине.
Черт возьми.
Я игнорирую состояние между моих бедер и сосредотачиваюсь на кормлении Джереми и себя.
Кажется, почти нереальным, что я завтракаю два дня подряд и не пропускаю ни одного приема пищи с тех пор, как съела сэндвич в машине Адриана. Кажется, это было так давно, хотя прошло меньше сорока восьми часов.
Но, наверное, за такой короткий промежуток времени произошло так много событий, что я машинально впала в рутину. Главное, к чему я не привыкла, — это отсутствие алкоголя. Сколько бы я ни набивала желудок, в висках стучит, требуя выпивки.
Есть еще одна вещь, к которой я не привыкла. Жало в моей заднице. Это как иголки, чертовски неудобно, но мой разум продолжает проигрывать прошлую ночь, как будто это последний, самый захватывающий фильм, который я когда-либо видела. Все детали запечатлелись в моей памяти, как священные письмена. В том числе в той части, где я фактически сказала Адриану не ходить к ней. Должно быть, это был еще один кошмар.
Это место было создано самим сатаной — он же Адриан. С тех пор как я вошла внутрь, у меня был один ужасный кошмар за другим.
После завтрака я беру Джереми поиграть в саду. Это то, из-за чего Огла кривит губы, и я как бы невзначай напоминаю ей, что Адриан сказал, что у меня есть доступ в любую часть дома.
Я и так уже заперта здесь. Я хочу хотя бы понюхать свежего воздуха.
Сегодня холодно, хотя небо еще не совсем серое, поэтому я убеждаюсь, что мы с Джереми одеты в пальто, прежде чем выйти на улицу.
Несколько охранников, одетых в черную армейскую форму и куртки, разбросаны по всей территории через каждые несколько ярдов. У некоторых из них на плечах или на груди висят гигантские винтовки, а их лица серьезны, замкнуты и лишены каких-либо эмоций. Прямо как их босс-диктатор.
Я крепче сжимаю руку Джереми, боясь, что они каким-то образом причинят ему боль, но он, кажется, не замечает их. Должно быть, за эти годы он привык к их присутствию. Как грустно маленькому ребенку расти среди таких опасных людей и оружия?
Он ведет меня в встроенную деревянную беседку под большим деревом. Посередине стоит стол, по обе стороны — две длинные скамьи. Там его уже ждут бесконечные солдатики и игрушки.
Я кладу iPad, который Огла сунула мне в руку сегодня утром, чтобы узнать о Братве и бла-бла-бла, на стол. Я посмотрю на это позже, потому что я чертовски уверена, что не хочу дать Адриану еще один повод наказать меня.
Как только мы устраиваемся поудобнее, рядом с нами встает охранник. Пожалуйста, скажите мне, что он не будет следить за нами с винтовкой, болтающейся у него на плече.
Я поднимаю голову и тут же чувствую что-то знакомое. Кривоносый — Ян — стоит у входа в беседку, и, хотя он одет в черную униформу, как и все остальные, он не демонстрирует свою винтовку. Я уверена, что у него где-то есть оружие, но я благодарна, что он не тычет им мне в лицо.