Глава 2
Лёгкий морозец милосердно пощипывал Антону Михайловичу нос и щёки, а от свежего воздуха дышалось легко и свободно, однако редкие порывы ветра, внезапно вырывавшиеся из открытых переулков, всё же шаловливо залетали за поднятый воротник пальто и бесцеремонно похлёстывали шею и горло.
«Шарфик бы мне прикупить, – справедливо напоминал себе мужчина, неспешно шагая по узкому тротуару мимо кирпичных домов старого города, – да и парочка новых кормушек не помешала бы пташкам моим, зима ведь ещё бог знает когда закончится».
Свернув вскоре на широкую центральную улицу, выложенную плоскими брусчатыми камнями и ведущую прямо к продолговатой площади, в центре которой величаво возвышалась пышная ёлка с огромными синими и красными мерцающими снежинками, Антон Михайлович тут же очутился среди ярмарочных приземистых домиков и с лёгкостью уловил исходящие от них характерные веяния свежей выпечки, ароматы острых и душистых пряностей, а также ни с чем не сравнимые запахи приготавливаемых в эти самые минуты пахучих шашлыков.
«Неужто Масленица? – рассеянно озираясь по сторонам и стараясь не наскочить на кого-нибудь из многочисленных прохожих, беспорядочно снующих вокруг, шутливо удивился он. – Рановато ещё…»
Прошагав около сотни метров вдоль импровизированных мясных, блинных и шашлычных, Антон Михайлович благополучно вышел к площади, по краям которой также располагались похожие низенькие домики с откидными прилавками. Здесь же уже совсем не пахло ни варёной кукурузой, ни запечёнными картошками, ни рыбной ухой, ни наваристыми мясными бульонами. Местом вокруг площади по большей части завладели одни ремесленники, предлагавшие потенциальным покупателям свою оригинальную продукцию: изделия из обожжённой глины, вязаные покрывала и пледы, мелкие металлические и серебряные вещи, украшения из янтаря и полудрагоценных камней, плетёные корзины и коробы разных форм, кожаные браслеты и бусы, деревянную кухонную утварь и прочее неисчерпаемое имущество. С интересом осмотрев ассортимент нескольких лавочек, мужчина подошёл к одной из тех, где торговали вязаными вещами. Остановив вскоре свой выбор на нескольких моделях широких шарфов, Антон Михайлович взял один из них в руки, потёр его пальцами, после чего приложил к шершавой щеке и недоверчиво произнёс, обращая свои слова к озябшему продавцу – молоденькому красноносому пареньку:
– Шерстяной шарфик-то? Или китайский?
– Шерстяной, отец! – с улыбкой ответил юноша. – Из овчинки, мать моя сама вязала… пряжа крепкая, мягкая, приятная…
– Да, крепкая! – согласно ответил мужчина, распрямив по всей длине чёрное с белыми и серыми продолговатыми полосками изделие и несколько раз потянув его туда-сюда. – И сколько просишь за него?
– Две тысячи, отец…
– Ну-у-у… – это дорого для меня, куда там… – безрадостно протянул Антон Михайлович и стал аккуратно складывать явно приглянувшуюся ему вещицу.
– А может, вам ещё что-нибудь нужно? Для комплекта… Я бы тогда и скидочку сделал… варежки например...
– Да нет, у меня карманы имеются… не нужны мне варежки, кормушку бы мне ещё для птиц, да то – другое…
– Да как же – другое? – удивлённо воскликнул парень. – Батя мой – столяр, через три палатки отсюда торгует, есть у него кормушки. Пойдёмте, я вам покажу. Коля, присмотришь пару минут? – выйдя из-за прилавка, обратился он к бородатому коллеге из соседнего домика.
– Присмотрю, конечно! – высунувшись из бокового окошка, ответил ему рыжий бородач, после чего Антон Михайлович вернул на место шарфик и проследовал за своим собеседником.
– Ну вот, выбирайте, пожалуйста… тут и скворечники, и кормушки имеются… ежели что приглянется, тогда и на шарфик полтысячи скину, так уж и быть! – снисходительно пояснил юноша, лучезарно улыбнулся отцу и поспешил воротиться к оставленному торговому месту.
Глава 3
Подобрав по своему кошельку парочку самых незамысловатых птичьих домиков с крышами и получив обещанную скидку на шарфик, Антон Михайлович, вполне довольный плодотворной прогулкой, неспешным шагом направился в сторону своего дома. Войдя в квартиру и приятно раздевшись в тёплом помещении, мужчина решил отложить привязывание кормушек к худой рябине, что высилась рядышком с кустами, где ежедневно питались его ненаглядные птахи, на следующий день, а сейчас же принялся готовить себе обед, после которого по привычке намеревался предаться полуденному сну.