Калле как раз переехал в новую квартиру. Стол с напитками был накрыт в спальне, подле широкой кровати с бархатным покрывалом. Вокруг кровати лежало множество книг психоаналитического направления. Они были разложены на стене из картонных ящиков и журналов так, чтобы зритель мог прочитать на корешках под бокалами имена авторов и заголовки. Lacan, Žižek, Miller, Kristeva, Deleuze & Guattari обрамляли периметр кровати подобно узору. Диана толком не поняла, представляет ли этот выбор забавную инсталляцию или нет. О Калле можно было предположить и то, и другое. Она взяла с «Анти-Ойдипиуса» бокал и налила себе красного вина.
В соседней комнате громким голосом вещал брат Калле, у которого только что состоялась выставка в Швеции.
Брат Калле, молодой и амбициозный юноша со сладким личиком, слегка действовал Диане на нервы. На выставке он экспонировал серию игрушек-мучеников: кучу медвежат, зайцев и прочих зверушек, которых он превратил в распятого Христа, скальпированного Варфоломея, голову Иоанна Крестителя на подносе, утыканном стрелами Себастьяна.
Брат Калле пустил по кругу фотографии своей серии, беззаботно смеясь при этом.
— А что ты потом будешь делать с этими игрушками? — поинтересовалась Диана.
— Продам куда-нибудь как постоянную экспозицию, — сообщил юноша, улыбаясь со всё понимающей кротостью.
— Вот как, — отозвалась Диана. Ее взгляд остановился на желтом медвежонке, который отрезал голову другому медвежонку пластмассовым ножом. У желтого медвежонка был тупой, ничего не выражающий пустой взгляд.
— Пластмассовый нож? — спросила она у парня.
Тот усмехнулся.
— Круто, да? Насилие будничного объекта, гы-гы-гы. Да еще и возвышенное и низкое — в одном, ну ты поняла!
А не достаточно ли всего этого — хотела сказать Диана. И еще: разве этот молодой человек не видел, что Диана сама увлекалась когда-то подобным детским черным юмором! Но намного раньше, да! Но она ничего не сказала. «Все это уже имело место быть, разве нет?» — и без того повторяли все кругом. Диана еще раз взглянула на игрушечного медвежонка, ее что-то раздражало. Уши медвежонка располагались не на макушке головы, а с двух сторон, как у человека. Медвежонок был лысым.
Юноша принялся рассказывать, что видел в галерее Saatchi в движущихся креслах на колесиках восковых стариков и теперь собирается сделать такую же работу с убитыми игрушками. Они будут произвольно кататься по выставочному залу там же, в Saatchi. Кто-то из слушателей вежливо улыбался, и юноша все больше распалялся.
— Нет, ну да, планы нужно строить, я всегда говорил! Великие планы, иначе нельзя, — провозглашал он. — Проекция времени это то, что отличает нас от животных. Надо сказать себе, завтра я сделаю вот такое произведение! Нет смысла верить, что завтра нам на голову упадет камень! Или кто-то собьет нас, или воткнет в грудь нож!
Юноша одобрительно кивал в такт своей речи, размахивал руками и локтем, опрокинул бокал с красным вином. Вино пролилось на ковер. «Ох-о-хо», — воскликнул Калле.
Диана про себя подсчитала, что в то время, когда лысый появился перед камерой, юноша должен был находиться в Швеции.
Хотя вечеринка не особо пришлась ей по вкусу, Диана уходила одной из последних, в который раз. Маниакально веселый младший брат Калле ушел чуть раньше ее. Две девушки решили остаться ночевать у Калле. «Я могу вас подбросить», — предложила Диана.
Кайли в розовых чулках и худышка Брита хотели остаться у Калле. Диана предложила еще раз, что отвезет их прямо до дома. Но девушки еще раз отказались. Калле смешал им новые коктейли.
— Значит, никто не поедет? — спросила Диана.
— Нет, — ответила Кайди. — Чао!
Машина Дианы стояла примерно в десяти минутах ходьбы, весенняя ночь была резко прохладной.
Она достала из сумки мобильный, чтобы позвонить Йоозепу. Сообщить, что примерно через четверть часа будет дома. И с удивлением обнаружила, что мобильник отключился. Попыталась включить его заново, но аппарат не запускался, раздражающе пищал и, сообщив «батарея пуста», снова выключился. Черт знает, что за бред такой: ведь сегодня утром она зарядила телефон, батарея должна быть заправлена. Мобильник у нее всего года два, так что действительно странно, что батарея уже разрядилась.
Ни одного человека, никакого движения, город был похож на пустой театр, липы с зеленой листвой в свете фонарей казались бутафорией. Дома, наоборот, казались темными, освещенных окон было очень мало, на самом деле их вообще не было.