Услыхав такое, все прочие критики в галерее поставили на пол прокатные бокалы, приняли серьезный вид и принялись вокализировать:
— «ХууууууГраааа! ХууууууГраааа!»
От пьяного гиканья в зале сделалось душно, и у Джорджа побежали по спине мурашки — не зря ли он пил с Тони и нюхал кокаин? Иные критики даже начали барабанить по стенам и полу, пока самки не попросили их перестать. Впрочем, несмотря на гогот, Джордж не был уверен, что у всех шимпанзе на уме одно и то же.
В галерее уже собралось около пятидесяти обезьян — критики, коллекционеры, торговцы, художники и их прихлебатели. К счастью, отметил Джордж, значительную часть гостей составляли самки, у которых была течка, и порядочная доля активности представляла собой разного рода ухаживания, не имеющие отношения к выставке как таковой. В самом деле, когда вой стих, Фелтем перестал атаковать Джорджа и беззастенчиво запихнул указательный палец в задницу проходившей мимо самки. Она незамедлительно огрела его лапой, Фелтем же поднес палец-путешественник к носу.
— «Грунннн», «груннн», — заурчал он и показал: — До течки ей осталось не более недели, прошу прощения, Левинсон, она ведь не входит в вашу сферу интересoв?
Джордж сделал вид, что не понял оскорбительного намека, — еще не хватало драться с этим крепышом по поводу такой грубости. Позднее, однако, глазам Левинсона предстала весьма позабавившая его картина — Фелтем таки принялся спариваться с той самой самкой. Вельветовый пиджак съехал новозеландцу на задницу, он пыхтел, ухал и клацал зубами, но, судя по усталому выражению морды самки, чью голову было едва видно — так сильно самец вдавил ее в ковер, — не мог довести до оргазма ни себя, ни ее.
Джордж снова осмотрел «Плоские упаковки с «Эболой». Как и на прочих холстах, в центре располагался детеныш. В данном случае у несчастного существа изо рта и ануса ручьем лилась кровь, заливая его шерсть и находящуюся под ним плоскую упаковку, в которой, как можно было прочесть на заботливо выписанной этикетке, лежал комплект деталей для сборки отличнейшей стойки для винных бутылок. Саймону удалось невероятно точно передать дух и атмосферу шведского мебельного магазина «ИКЕА». Ровный, мягкий свет, изливающийся на посетителей из светильников под потолком, колоссальной высоты стеллажи, забитые плоскими коробками с разборными столами, стульями, полками и подставками под стереосистемы. В такой среде, специально задуманной как место, где очень легко сделать заранее запрограммированный выбор, сцена жуткого, бессмысленного насилия и смерти выглядела чудовищно, по-настоящему мерзко.
Особенно тошнотворным был вид смерти, который Саймон решил здесь изобразить. Взяв за основу репортажи о вспышке лихорадки «Эбола» в Центральной Африке, он воплотил в красках эффекты этого вируса, пожирающего плоть, но во много раз ускорил процесс по сравнению с реальностью и навел эту заразу на покупателей, пришедших в магазин за мебелью. Фигуры взрослых шимпанзе выглядели ужасно: шерсть перепачкана кровью, слизью и экскрементами, они бесформенными кучами валяются тут и там на плоских картонных упаковках, держа друг друга за головы. Но вид несчастного детеныша на коробке со стойкой для винных бутылок находился уже по ту сторону отвратительного.
— «Хууууу», — тихонько ухнул Джордж и обернулся оглядеть галерею. В глаза ему бросилась Сара Пизенхьюм, которая в этот самый момент в компании братьев Брейтуэйт вчетверенькала в зал. Троицу немедленно окружила толпа вопящих во всю глотку обезьян, иные кланялись Саре, иные пытались ухаживать за ней. Течка у нее была в самом разгаре, ее феноменально набухшая седалищная мозоль розовым фонарем освещала пространство вокруг нее, — казалось, кто-то впихнул ей меж задних лап воздушный шар.
Несколько обезьян с видеокамерами, несомненно надеясь выжать из Сары пару-другую знаков, перешли в наступление. Джордж решил, что пора действовать. Двумя прыжками он подскочил к толпе, аккуратно пролетев вдоль стены с тем, чтобы его маневр не сразу заметили. Очутившись на расстоянии нескольких ладоней от Сары, он мощно забарабанил по столу секретаря и истошно завыл:
— «Ррррррряяяяяввввввв!»
Присутствующие не преминули отметить, что на их памяти это была самая яростная вокализация Джорджа Левинсона, а агрессивное выражение морды и обнаженные клыки раз в жизни свидетельствовали о том, что за дурацкими овальными очками от Оливера Пиплса, в шелковом пиджаке от Александра Макуина и под псевдонамозольником, над которым, не поднимая лап, насмехался получасом ранее Тони Фиджис, скрывается некто, кого в самом деле стоит опасаться.