Даже шторм был против него. Подобно неведомому страшному зверю, призвавшему на помощь силы природы, он путал мысли и мешал сосредоточиться.
- ...Ты готов? - Это была тетя Пол. Она водрузила ему на голову чайник с длинным носиком, которому предстояло быть шлемом, и дала крышку от котла да деревянную палку вместо меча.
- И что мне с ними делать? - спросил Гарион.
- Сам знаешь, - ответила она. - Торопись, а то будет поздно.
- Нет, тетя Пол, я не...
- Да нет же, справишься. Не теряй зря время.
Он беспокойно оглянулся вокруг, сбитый с толку. Неподалеку стоял Рандориг с глупым, как всегда, выражением лица. На нем также был чайник; в одной руке он держал такую же крышку, в другой - палку. По всей видимости, им предстояло что-то сделать. Гарион улыбнулся другу, и тот усмехнулся в ответ.
- А теперь, - приказала тетя Пол, - убей его. Торопись, Гарион. Тебе надо управиться к обеду.
Он резко обернулся и уставился на тетю. А когда повернул голову, то не увидел Рандорига, вернее, его лица Из-под чайника на него глядело мерзкое бесформенное существо.
- Нет, нет, - нетерпеливо проговорил Бэйрек. - Оружие так не держи. Схвати его обеими руками и направь прямо в сердце. Когда он бросится на тебя, то не сумеет выбить клыками копье. А теперь снова. Постарайся достать его на этот раз. Торопись, Гарион, мы не можем заниматься им весь день, понимаешь? Варвар пнул ногой мертвого вепря. Вепрь поднялся и начал скрести снег. Бэйрек бросил на Гариона быстрый взгляд и требовательно спросил: - Готов?..
Потом он очутился на неведомой бесцветной равнине в окружении статуй. Нет, не статуй - то были фигуры. Король Энхег был среди них, или фигура, похожая на него, король Кородаллин, королева Ислена; были также граф Джарвик с Нечеком, послом мергов в Во Мимбре.
- Какую из фигур ты хочешь двинуть? - спросил сухой голос в подсознании.
- Я не знаю правил, - возразил Гарион.
- Не имеет значения. Твой ход. Наступила твоя очередь.
Когда Гарион повернулся спиной, одна из фигур устремилась на него. На ней был надет плащ с капюшоном, а глаза налились бешеной злобой. Не раздумывая, Гарион поднял руку, пытаясь отвести удар.
- Именно такой ход ты хотел сделать? - спросил все тот же голос.
- Не знаю.
- Сейчас слишком поздно что-либо менять. Ты уже прикоснулся к нему. С этих пор тебе придется самому делать ходы.
- Это одно из правил?
- Так принято. Ты готов?.. ...Запахло глиной и старым дубом.
- Нет, тебе, право, надо научиться сдерживать свой язык, Полгара, льстиво улыбаясь, произнес мерг Эшарак и резко ударил её по лицу.
- Опять за тобой, - в третий раз сказал голос. - У тебя остался только один ход.
- И я должен сделать его? У меня нет выбора?
- Он один единственный. Торопись! Испустив тяжелый вздох, Гарион вытянул руку, и Эшарак вспыхнул ярким пламенем...
От резкого порыва ветра дверь комнаты, в которой спали Гарион с Леллдорином, с громким стуком распахнулась.
- Пойду закрою, - сказал Леллдорин, откидывая одеяло, и, спотыкаясь, направился по холодному каменному полу к двери.
- И долго так будет дуть? - недовольно спросил Гарион. - Разве заснешь при таком шуме?
Леллдорин закрыл дверь на задвижку, и Гарион услышал, как он возится в темноте. Послышалось легкое постукивание одного камня о другой, мелькнула искра, которая тут же погасла, и Леллдорин принялся снова высекать огонь Через пять-шесть ударов трут засветился, и молодой астуриец принялся дуть на него, пока не затеплилось пламя.
- Ты случайно не знаешь, сколько сейчас времени? - спросил Гарион, когда его друг зажег свечу.
- Думаю, что скоро будет светать, - ответил Леллдорин.
- У меня такое чувство, будто эта ночь длится десять лет, - простонал Гарион.
- Можно поболтать, - предложил Леллдорин. - К рассвету шторм должен утихнуть.
- Говорить лучше, чем лежать в темноте, вскакивая при каждом шорохе, согласился Гарион, приподнимаясь в постели и накидывая одеяло на плечи.
- Ты, наверное, повидал всякое после того, как мы виделись в последний раз, Гарион? - спросил Леллдорин, залезая обратно в постель.
- Да, довелось, - согласился Гарион, - и не только хорошее, надо признаться.
- Ты сильно изменился, - добавил Леллдорин.
- Меня изменила жизнь. Это не совсем одно и то же. Я не хотел этих перемен. Знаешь, ты тоже переменился.
- Я? - расхохотался Леллдорин. - Боюсь, что нет, мой друг. То, что я натворил за неделю, подтверждает одно - я такой же, как прежде.
- Давай уточним кое-что, - сказал Гарион. - Самое интересное то, что здесь существует некая порочная логика. Все твои поступки, взятые по отдельности, вполне логичны и нормальны. Только когда рассматриваешь их в целом, получается катастрофа.
- Теперь я и моя бедная Ариана обречены на вечную ссылку, - вздохнул он.
- Я попытаюсь вам помочь, - обнадежил его Гарион. - Твой дядя простит тебя, Торазин, возможно, тоже. Он тебя слишком любит, чтобы долго сердиться. Барон Олторейн, судя по всему, на тебя очень сердится, но он мимбратский аренд. И простит все, если это было сделано из-за любви. Впрочем, подождем, пока не заживет его нога.
Вот здесь ты допустил серьезную ошибку, Леллдорин. Ногу никак нельзя было ломать.
- В следующий раз постараюсь избежать этого, - тут же пообещал Леллдорин.
- В следующий раз?
Они рассмеялись и продолжили разговор под мерное колебание пламени свечи. Спустя час шторм понемногу стих, и их снова потянуло ко сну.
- Почему бы нам не попытаться опять заснуть? - предложил Гарион.
- Я задую свечу, - сказал Леллдорин. Он встал и направился к столу. - Ты готов? - спросил он Гариона.