— Интересная игрушка, — протянул Тарион, по-прежнему разглядывая змейку. Пришлось поспешно спрятать кольцо обратно.
Едва Тьма услышала голос хозяина, тоненько заржала и с интересом уставилась на меня. Пока мы с архарой таращились друг на друга, Тарион лихо запрыгнул в седло и протянул мне руку. Тьма всхрапнула, и вид у неё был такой ехидно-выжидательный, что я отдернула уже протянутую руку и пробормотала:
- Я лучше прогуляюсь.
- Давай руку, — в голосе Тариона чувствовалась угроза.
— Я её боюсь! — воскликнула я, продолжая смотреть на лошадь. И я готова поклясться, что архара издевалась.
- Так кого ты боишься больше, трусишка, меня или её?
Я перевела взгляд на грозного Тариона, который в отличие от архары был серьёзен и в странные игры не играл, и протянула руку. Его я боялась больше.
Граф хмыкнул, верно поняв мой знак, и помог взобраться на лошадь, усадив перед собой. Его рука тут же обвила мою талию, и я наконец вспомнила о вчерашнем происшествии. Просто появление графа в харчевне было столь неожиданным и фееричным, что я напрочь забыла о случае в парке. Духи, он наверное думает обо мне невесть что! Осторожно попыталась убрать руку Тариона.
— Я должен держать тебя, ход архары намного жёстче обычной лошади, — невозмутимо сказал он, даже не думая убирать руку, и тронул лошадь.
Едва Тьма пошла галопом, я сама вцепилась в руку графа, удерживающую меня. Её ход действительно сильно отличался. И как только эти воины держатся в седле?! Нас качало, подбрасывало и трясло.
- А для чего, ты думаешь, рыцарю столько доспехов? — словно угадав мой
вопрос, посмеиваясь, спросил граф.
— Чтобы не так качало?
— Вообще для равновесия, и чтобы архаре было тяжелее, но суть верная.
Говоря, Тарион несколько раз коснулся губами моего виска. Ни холода, ни
страха больше не было, только щекотка, и я постаралась немного отстраниться. Рука графа сжалась на талии, лишая возможности шевелиться, а он наклонился и поцеловал мою шею. Осторожно, почти невесомо, едва касаясь, но так волнительно. От шеи по руке побежали мурашки, и сердце начало биться часто-часто.
— Что вы делаете? — тихо спросила я.
— Пытаюсь убить тебя, очевидно, — сообщил граф, ещё раз прикоснувшись к моей шее губами. Я дёрнулась, осознав услышанное, а когда в животе снова появилось это странное чувство, даже испугалась.
— Перестаньте, — боясь собственной реакции, попросила я. Вместо ответа Тарион рассмеялся и поцеловал снова. — Я же попросила! — воскликнула я. А когда вспомнила вчерашний разговор с Рией, и вовсе залилась краской, ведь мои ощущения подруга однозначно трактовала как желание, а вовсе не страх, или неприязнь.
Как я могу желать графа? Это было ужасно!
— Ты не представляешь, насколько невероятная эта игра, — мечтательно проговорил он, — и насколько невероятная ты.
Сердце от его слов почему-то сжалось, а в груди разлилось приятное тепло.
- Я бы играл в эту игру всю жизнь, — сообщил Тарион, ещё раз прикоснувшись к
шее.
Я не понимала, что именно он считает игрой — вероятно, издевательство надо мной. Едва ли его действия можно трактовать иначе. Мне же совсем не хотелось, чтобы надо мной издевались столь долгий срок.
- Вам нравится мучить людей? — раздраженно поинтересовалась я.
— Разве я тебя мучаю? — у графа определённо есть привычка отвечать вопросом на вопрос.
- А как иначе это назвать? — я решила не отставать и отвечать так же.
Тарион придержал Тьму, и архара пошагала медленным размеренным шагом,
почти не качая нас. Граф же отпустил вожжи и уместил свои руки на моих плечах. Легонько сжал их и провёл вниз, до ладоней, чтобы накрыть их своими руками. Я вздрогнула, помня, что для южан прикосновения рук, особенно без перчаток, значат куда больше, чем поцелуи.
— Это отношения, — заговорил он, сжимая мои ладони, — когда мужчина и женщина узнают друг друга, — губы снова коснулись моей шеи, а руки вернулись на талию.
Я же не понимала, почему так сильно бьётся сердце, словно стремясь вырваться из груди, проломив рёбра, и с надеждой смотрела на приближающиеся ворота
Обители. Я потеряла нить происходящего, не знала, чего хочет Тарион, и самое страшное, что я испугалась собственной реакции. Не понимала охватывающего жара, тяжести в животе, мурашек…
— Я хочу узнавать тебя, Лидия, — припечатал граф, вынудив меня повернуться к нему и посмотреть в глаза. — И я буду делать это.