— Можно подумать, ты их когда-нибудь проверяешь, — сказала брюнетка. Крики прекратились, и она взглянула на наручные часы. — Двадцать одна минута, восемь языков. Точно по графику.
От разговора со всей компанией разом голова у меня разболелась еще сильнее.
— Мы можем где-нибудь подождать графиню?
— Конечно. Вы голодны? Можете подождать в столовой. — Эллиот взглянул на пожавшую плечами брюнетку и снова ослепительно улыбнулся. — Скушайте чего-нибудь, пока Дженэри не подойдет.
— Отлично, — сказала я искренне. При головной боли мне обычно хочется есть. Квентин тоже оживился. Мальчики-подростки всегда готовы лишний раз перекусить. — Мы с удовольствием пообедаем.
— Ну вот и прекрасно. Идите за мной. — Эллиот направился по одному из проходов, жестом пригласив нас следовать за ним. Я так и поступила, на ходу кивнув остальным. Других занятий у меня не было, а Квентин был почти доволен — впервые с того времени, как мы сюда приехали. Может, когда он поест, перестанет так свирепо на все смотреть.
— Пока, Эллиот, — крикнул блондин, присоединяясь к Колину у кулера. Брюнетка снова уткнулась в свои заметки, а Питер куда-то неторопливо направился. Кажется, в их понимании это и был обычный рабочий день.
— Увидимся. — Эллиот снова помахал и, понизив голос, посоветовал: — Не останавливайтесь. Они чувствуют запах страха, и если узнают, что вы нервничаете, набросятся на вас как ястребы.
— Вы это… разыгрываете нас, да ведь? — Квентин кинул на меня встревоженный взгляд.
— Он шутит, — сказала я. Те, кто делает заметки, когда их друзья орут, обычно не опасны ни для кого кроме себя.
— Верно, я вас разыгрываю, — сказал Эллиот. — Вы оба такие серьезные.
— Я здесь по официальному делу, — сообщил Квентин, переключившись на натянуто-формальный тон.
Я пожала плечами.
— А у меня просто голова болит.
— Еда и чашечка кофе это уладят.
Эллиот остановился у двери из вороненой стали и толкнул ее. Пространство залил солнечный свет. Где-то за стенкой тот же женский голос, что раньше ругался, прокричал:
— Выключи это чертово солнце!
— Извини, Гордан! — крикнул в ответ Эллиот и вывел нас на улицу. Дверь за нами захлопнулась и слилась с кирпичной стеной, словно никогда не существовала. Эллиот заметил выражение на моем лице и улыбнулся.
— Мы тут любим, чтобы все было прибрано.
— Понятно, — ответила я. Квентин жался поближе ко мне, почти касаясь моего локтя. Я тряхнула головой, повернулась оглядеть окрестности — и замерла.
Ландшафт был красивее внутренних помещений — возможно, потому, что не существовал в реальном мире. Небо было мягкого оттенка синевы, а сочную зеленую траву усеивала пена крошечных белых цветочков, какие росли и в поместье моей матери. Только кошки были прежние. Они были повсюду — смотрели на нас с легких столиков и с аккуратно подстриженных деревьев. В какой-то точке между тем, как мы вошли в здание и как вышли из него, мы пересекли границу Летних Земель. Это отчасти объясняло, почему это место показалось нам таким пустынным: те, кто находятся внутри холма фейри, невидимы для тех, кто снаружи, и наоборот. Следовательно, кошек здесь в два раза больше, чем я изначально прикинула. Если половина их внутри холма фейри, а половина снаружи… это просто множество кошек. Зданий они избегают, наверное, чтобы снова не попасть в переход между мирами.
Но зачем компьютерной компании иметь неучтенные врата между своими помещениями в мире смертных и в мире фейри, а также популяцию кошек, которой позавидовало бы Общество по защите животных? Я бросила взгляд на Эллиота. Тот безмятежно шагал, не видя в окружающем ничего странного. Ну и ладно. Если он хочет играть в эту игру, мы в нее тоже пока поиграем. Стараясь, чтобы голос звучал ровно, я спросила:
— А здесь все такие…
— Странные? — уточнил Эллиот. — Ну да, профессия обязывает. Ничего, если я спрошу, когда вы в последний раз принимали душ?
Я уставилась на него. Квентин с отвисшей челюстью прошипел:
— Да вы… Да как вы…
— Успокойтесь, успокойтесь! — Эллиот поднял руки и рассмеялся. — Вы просто чуточку потрепанные. Можно, я вас помою?
— Что?! А!.. — До меня дошло. Банники — это банные духи, они одержимы чистотой, а будучи фейри, могут порой насаждать свои представления о гигиене весьма настойчиво. Никто не вымоет человека лучше банника. — Давайте.
— Тоби…
— Соглашайся. Это интересно.
— Значит, вы позволите? — Эллиот посмотрел на нас обоих. Мы кивнули. — Великолепно. Будьте добры закрыть глаза и задержать дыхание.
Я зажмурилась и сделала глубокий вдох. Меня окатило пахнущей щелоком волной тепла и влаги. Понятно, почему Эллиот сначала попросил разрешения: меня как будто терли сотни стремительных, бесстрастных рук, и если бы я не подготовилась, то могла бы понять это неправильно. Через полминуты ощущение влажного тепла ослабело, и я открыла глаза, поглядев сначала на Квентина, потом на себя. Мы выглядели будто прямиком с лучших процедур на первоклассном курорте; мои кроссовки стали белыми и чистыми, и даже маленькая дырочка на штанине джинсов оказалась заштопана тонюсенькими, почти невидимыми стежками. Я с любопытством показала на нее Эллиоту.
Он смущенно пожал плечами.
— Специально я вещи чинить не умею, но то, что надето на вас, когда вы «купаетесь», чинится само. Как часть очистки.
— Здорово, — сказала я.
— Так вот как выглядят твои волосы, когда причесаны, — ухмыльнулся Квентин.
— Отвали.
— Теперь, когда вы приведены в презентабельный вид, не будете ли вы добры пойти за мной, мисс Дэй и мистер… гм… Квентин? — произнес Эллиот, открывая дверь во второе здание. Мы вошли. Изнутри оно напоминало общежитие: длинные коридоры с множеством дверей. — Надеюсь, вы любите пончики. Персонал нашей столовой на этой неделе отсутствует, так что нам приходится обходиться самим.
Не переставая болтать, он провел нас через череду все более и более не сочетающихся между собой коридоров. Одни еще оставались похожими на общежитие, обстановка других была словно бы позаимствована у больниц, школ, правительственных зданий. Я приотстала от него, поравнялась с Квентином и пробормотала:
— Гляди в оба.
— Что происходит?
— Объясню, когда будем одни. — Эллиот оглянулся и помахал, торопя нас. Я послала ему фальшивую улыбку и крикнула: — Уже идем!
— Только не потеряйтесь! — крикнул он в ответ и завернул за угол. Мы с Квентином переглянулись и прибавили шаг, нагнав Эллиота как раз у двери столовой.
Он придержал для нас дверь, улыбнулся акульей улыбкой и объявил:
— После вас.
— Спасибо. — Я проскользнула в столовую. Это было обширное, отдающееся эхом, словно пещера, помещение, уставленное белыми столами странной формы. Вдоль стен стояли торговые автоматы. Эллиот усадил нас, принес кофе и пончики. Едва мы на них отвлеклись, он пробормотал что-то ободряющее и исчез за дверью.
Выждав после его ухода несколько минут, я поставила кружку и сказала:
— Итак. Ты заметил в ландшафте что-нибудь странное?
— В смысле, то, что мы переместились в Летние Земли?
— Вот именно. Мы в пространственном кармане. Вход, наверное, был в главной двери другого здания. Мы не переходили обратно, когда шли через лужайку.