— Блядство, — выругался Адам, ощутив, как его сжимает изнутри этот осуждающий и молящий взгляд. Ему заложило уши от участившегося пульса. Он буквально заставил себя сдвинуться с места. — Какого черта ты творишь?! Совсем ебанулась?!
Адам в момент подлетел к Амалии, выключил воду и, подхватив ее за подмышки, вытянул из душевой кабины. Она оказалась такой легкой, что вина ужалила прямо в левую лопатку. Почему он сам не проконтролировал ее питание? Почему позволил себе на какой-то момент расслабиться?
Он попытался поставить девушку на ноги, но, как только начал отпускать ее, она стала стремительно оседать, почти рухнув на кафель. Пришлось вновь подхватить ее, вернув опору. Наемник поднял брюнетку под бедра, переместив одну руку на ее спину, удерживая и прижимая к себе.
— Что произошло? — спросил он со скрежетом в зубах, усадив Амалию на тумбу у раковины, смахнув с гладкой поверхности все.
В ванной было едва ли теплее, чем в промороженной спальне, и Изувер поспешил начать судорожно, сдерживая свою злость, обтирать наемницу. Когда кожа избавилась от лишней влаги, стала ясна причина кровотечений — она разодрала свои шрамы.
— Мне было так страшно… — тихо и хрипло отозвалась Амалия, охваченная дрожью то ли от холода, то ли от плача. Она ткнулась холодным лбом в грудь Адама, когда он вернулся к ней с махровым халатом. — Мне снилось все то дерьмо… Я вспоминала и никак не могла выкинуть это из головы… — болезненный писк сорвался с ее губ, когда мужчина начал укутывать ее в халат.
— Помолчи, — рыкнул Адам, вновь взяв ее на руки, и зашагал в спальню.
Адам осторожно опустил девушку на кровать, укутал в одеяло и быстро закрыл балкон. Он выудил из кармана телефон, что-то нервно написал и убрал его обратно.
У него бешено колотилось сердце, едва удавалось сдерживать себя, чтобы не начать орать на Амалию и не отвесить ей подзатыльников. Он сжал и разжал кулаки с характерным хрустом. Идиотка! И сам он идиот! Он бросил хмурый взгляд на нее. Дрожит, губы синие, кожа бледная. Дважды идиотка.
— Сейчас принесут чай и придет врач, — зачем-то сказал он, стянув с себя свитер. — Тебе нужно согреться. Иди сюда, малахольная, — наемник сел на кровать. Он хотел притянуть к себе Амалию, но та сама безропотно подползла к нему и устало рухнула на грудь, ему пришлось лишь поддерживать ее равновесие. — Ты же себе все отморозила, — сердито выдохнул Адам, сомкнув руки вокруг брюнетки.
По телу прошлась волна мурашек. Он будто ледяную статую обнимал или замороженный труп. Впрочем, приди он немногим позже, возможно, так оно и было бы? Мужчина качнул головой, отогнав ненужные мысли. Адам поправил на наемнице одеяло, скрыв под ним торчащие ступни, и сунул руки прямо под халат, принявшись растирать заледеневшее тело. Снизу время от времени доносились болезненные всхлипы, когда руки касались ран. Он постарался заглянуть в лицо южанки, но та скрыла его на твердой груди, почти прожигая точку холодным носом.
Сейчас, в объятиях, в теплых руках, Амалия чувствовала себя лучше, спокойнее. Все терзающие ее воспоминания, образы остались позади, оставив только тяжелую усталость. Только сейчас она наконец осознала, насколько замерзла. Дрожали даже пальцы на ногах, а кожа Адама казалась такой горячей, что могла оставить ожоги. Она жалась к нему в поиске тепла и самодовольно, но почти неосознанно слушала его бешеное сердцебиение. Он волновался. Какая честь.
Амалия устало закрыла глаза, повернув голову в сторону, и прижалась к груди щекой. Она шмыгнула носом и вздрогнула, когда рука сначала коснулась шрама на боку, а потом легла на затылок, запустив пятерню в мокрые волосы. Адам легко сжал их у корней, выказывая свою подавленную злость. Но она ведь не сделала ничего противозаконного? Так ведь? Лишь стирала воспоминания…
— Амалия, — позвал он, и девушка зажмурилась, впечатав щеку в грудь. — Амалия, — требовательнее. — Смотри на меня, когда я к тебе обращаюсь, — злобно выплюнул он, вновь сжав волосы и потянув их назад, заставив девушку приподняться и посмотреть на него.