— Ох, — тихо выдохнула она, сжав одеяло изнутри, и с дрожью в голосе начала свое откровение. — Я просто устала, столько всего произошло за последние месяцы. Смерть мастера, побег, вся суматоха в Обители, вечный шепот за спиной. Я старалась быть сильной, не давала себе возможности расслабиться и больше не выдержала… У меня была тренировка с Динго, видимо, она стала последней каплей. Он снова наехал на меня из-за недоверия, а потом рассказал, как… — она запнулась, глянув на Адама. Лучше бы ей вкололи успокоительное. — Как убили твою маму, — осторожно продолжила девушка, наблюдая за равнодушным выражением лица мужчины. Кажется, его уже совершенно не трогала гибель родителей. — Это было отвратительно. И так похоже на некоторые мои заказы… — брови Адама нахмурились, и на лбу образовалась складка. — Я старалась не думать о его рассказе, но все больше вспоминала описание того дня… И на все эти образы накладывались лица, — Амалия сглотнула, ощутив очередной комок в горле. Часто заморгала, когда глаза снова начало щипать. — Я засыпала и видела все эти сцены. Мне было шестнадцать, мой третий одиночный заказ… Нужно было достать информацию, положиться на свое тело. Но все пошло не так… Их было двое, они перепили, а я испугалась и не смогла ничего сделать… Это был мой первый раз, и это было очень больно и мерзко. Так унизительно и страшно, — она вдруг усмехнулась, ощутив на щеках влагу. — Это был мой первый «секс», и я получила свой первый шрам от заказа, — Амалия спустила одеяло и отодвинула одну часть халата, показывая шрам под ребрами, который так понравился Адаму. — Потом снова. Но там уже были силы неравны. Я одна и четыре огромных мужика. Сначала по очереди, потом вместе… Однажды я пыталась спасти напарницу, и она кинула меня одну с тремя мужиками… — девушка истерично засмеялась и шмыгнула носом. — Уже потом я научилась просто отключаться и ничего не чувствовать, если уж так вынуждала ситуация. Поэтому на твой вопрос: когда у меня был в последний раз нормальный секс? Отвечу, что очень давно. Мне редко удавалось получать от него хоть какое-то удовольствие, — она неотрывно глядела на мрачного Адама, и на секунду, кажется, в его глазах мелькнуло самодовольство. Я не знаю, как в петлю не залезла… Мне все это снилось, и я больше не смогла уснуть. Мне кусок в горло не лез, я выкидывала еду, меня тошнило. Я надеялась, что все пройдет, как и раньше… Но мне начало это мерещиться прямо перед глазами. Мне стало так противно и страшно… Я устала все держать в себе. Просто хотела отвлечься, забыться и пошла к тебе. Ты же все же мой наставник, — она продолжила тешить его эго, топя свое сознание в новой порции слез. — Но ты был на тренировке, а мне было слишком хреново. Я ждала, а потом… Мне начало казаться, что я схожу с ума. Я чувствовала их касания. Мне хотелось их стереть, даже не заметила, как растерла себе кожу…
Адам смотрел на Амалию с сожалением, но без намека на жалость или осуждение. А внутри все извергалось вулканом ярости. Один маленький камешек свалился с его плеч, когда он так и не услышал воспоминания о себе. А затем насыпалась целая груда булыжников — сколько ей пришлось пережить, чтобы научиться плевать на все происходящее, принимать как должное? Он бы хотел, чтобы его злость, обрушенная на нее в тот вечер, была самым большим ужасом в ее жизни. Готов был прямо сейчас пойти и найти всех ублюдков, что посмели ее тронуть. Динго, который снова сорвался с цепи. Ее старого мастера, потому что он не заслуживал такой преданности!
— Твой мастер подкладывал тебя под всех подряд, а ты так верна ему? — с горечью спросил он, подойдя ближе к постели. — Ты же говорила, что мастер должен заботиться, помогать, направлять, так почему ты до сих пор боготворишь этого мудака?
— Он много для меня сделал. Он мне как отец.
— Хуевый отец! — гаркнул Адам, и Амалия вздрогнула, не в силах сдерживаться, расплакалась, поджав губы. Он прикусил себе язык за чересчур яркие для него эмоции. Он не должен кричать на нее хотя бы сейчас. Пока она полностью не успокоится.
— Хватит! Ты услышал, что хотел, уходи! — относительная правда резала глаза и душу, вызывая все новые рыдания. Ее трясло от охватившей истерики.
Он хотел возразить, показать ей распечатку, что уже намокла у него в кармане после всей возни с Амалией, но вовремя остановился. Если начнет давить на нее, ни к чему хорошему это не приведет. Только к еще одному ее срыву. Мужчина стиснул челюсти, глубоко вдохнул и выдохнул, успокаивая нервы. Его непроизвольно сжимало изнутри при виде ее слез. И он снова был причастен к этому. Дерьмо.