Клан, по всеобщему убеждению, должен стоять на первом месте, и Амалия это знала, но все же порой прислушивалась к словам мастера, когда он говорил о Севере. И он — вразрез с остальным мнением — отчего-то считал, будто там, за несколько тысяч километров, жизнь намного лучше. Восхвалял жизненный уклад северян, их менталитет. Он рассказывал, как однажды побывал в Хельхейме, когда границы еще были открыты, и увидел, насколько уровень жизнь в северной части выше, чем в южной. Ставил в пример мужчин, которые до ужаса сдержаны и в такой же мере безжалостны; женщин, которые выглядели слишком хорошо и свежо, он даже не смог отличить тогда на приеме наемниц от наложниц, ведь те были, подобно первоцветам, прекрасны. Говорил о том взаимоуважении, которое видел в союзах. О мужчинах, которые не смели оскорбить женщин, а те в свою очередь были верны им. А после переключался на Бург, где слово «равноправие» не то чтобы никто не знал, оно было запрещено. Ведь в норме было смотреть на человека с вагиной как на кусок мяса. В норме было не соблюдать законы, ведь за ними никто не следит. В норме было воспевать гимны анархии. «Если захочешь, а рано или поздно это желание в тебе возрастет настолько, что ты не в силах будешь его сдержать, тебе придется бежать отсюда. Куда? Запад? Неплохо там, но ты не выживешь при матриархате, мы оба это знаем. Ты не сможешь, тебе нужны ежовые рукавицы. Восток? Слишком близко, да и тебя легко вернут обратно, не любят они чужаков совсем. А Север… Там строго. Закон превыше всего. Сильная и влиятельная власть, холодные умы. Это то, что тебе нужно, ящерица. Ты погибнешь от холода, если не найдешь себе там приюта, но ты найдешь, я в этом не сомневаюсь. Тебе будет казаться все абсолютно другим и чужим. Тебя будут пугать некоторые вещи, северяне могут показаться тебе еще более подобными зверям, чем наемники здесь. Но не смей бояться хищника, ведь овца всю жизнь боится только волка, а убивает ее пастух. А пастух в данном контексте — Бург. Потому тебе нужно уйти отсюда, как только появится возможность. Ты здесь не выживешь. Бург сожрет тебя», — Амалия хорошо запомнила эти слова, хоть наставник говорил их единожды и довольно давно, когда ученица в малом возрасте не все восприняла так, как положено.
Убийство мастера окунало Саламандру с головой в ледяную воду. Тогда она ценой огромной потери получила возможность взглянуть на свой клан без призмы розовых очков, которые на ней были все то время, пока все вторили об опасностях извне и верности организации. В тот день она поняла, что весь сброд в этом гнилом месте — самое настоящее стадо. И ужасало больше то, что сами пастухи были баранами. Слепыми глупцами, которые вели своих людей в самую пропасть, подбадривая тех торжественными речами. Тогда Амалия задала себе вопрос: действительно ли это то место, за которое она готова отдать жизнь? И сама же ответила — нет. Нечеловеческих сил стоило ей вернуться к главе после убийства оправданного виновника вместо того, чтобы сразу сбежать. Она стояла тогда перед мужчиной, словно нагая, без возможности прикрыться, выслушивая упреки в свою сторону, и едва могла держать себя в руках, чтобы не выдать истинных мотивов. Оправдывалась болью потери, пытаясь доказать, что способна выполнить задание, что все еще всем сердцем верна Бургу. И вот подпись в очередном документе — как пропускная грамота в другую новую жизнь.
***
Адам в привычной ему позе — откинувшись на спинку кресла, широко расставив ноги и взбалтывая виски в стакане, разбавленный одним кубиком льда, — осел в кресле, наблюдая чернеющее вдали небо. Приближалась гроза. Такая же непогода, как и нынешнее время в Обители. Он наслаждался тишиной, которую нарушало лишь тихое потрескивание дров в камине. Он не любил тепло, отдавая предпочтение прохладе, но сейчас это действовало на него как транквилизатор, отгоняя мысли, которые преследовали уже пару дней с тех самых пор, как Босс показал ему находку. Виски приятно обжигал горло, стремительно стекая вниз, едва уловимый аромат древесины и дыма закрадывался чуть ли не в душу, а тепло вокруг ласково окутывало, расслабляя.